Шрифт:
Выйдя в коридор, слышу шаги где-то у входа и иду туда же.
Воронцов, оказывается, переоделся и собирается уходить. Моего платья и куртки на полу уже нет. Как и сумки…
– Саш, у меня нет одежды, – тихо говорю.
Он, наконец, обращает на меня внимание, но лучше бы не смотрел. Настолько больно видеть в его глазах даже не холод, нет, пренебрежение. Словно я – грязь под его ногами, и он только что запачкался.
– Она тебе и не понадобится, – равнодушно отвечает Алекс. – Но если так хочется, можешь взять мою футболку. Помнится, тебе это очень нравилось. Хотя как по мне – ради того, чтобы раздвигать ноги, не нужно одеваться. Только время тратить.
Каждое его слово, словно удар хлыстом. Я молчу. Терплю. Знала ведь, что так будет.
– Хорошо, я поняла. А моя сумка?
– Зачем? Решила свалить? Так забудь.
– Но у меня есть свои дела, – беспомощно пытаюсь возразить.
– Дела? – насмешливо выдает Воронцов. – Единственное твое дело – чтоб тебя трахнули, Пташка. Ты ведь для этого замаячила на горизонте. Хотела – получи. Ты все еще вполне сносна в сексе. Так что отказываться не буду. Оставайся, трах обещаю регулярный, все как ты любишь.
– А ты куда?
Мой голос звучит жалко, да и сама я выгляжу не лучше. Не так уж много во мне мужества оказалось, как я думала изначально.
– К ней? – последний вопрос вырывается против воли.
– Серьезно? – искренне удивляется он. – Ты потеряла право задавать такие вопросы, когда свалила за пару дней до свадьбы, Ари-ша. Теперь твое место – у моих ног. И тебя уж точно не касается, кого и сколько я трахаю помимо тебя.
Еще одна пощечина. Еще один удар. Ровно туда, где и так кровоточит.
– Я забочусь о своем здоровье, – огрызаюсь на его слова.
– Не волнуйся. Трахать тебя без защиты я не стану, – еще одна ухмылка. – И не стоит злить меня. Ты знаешь, чем это может закончится.
Алекс уходит, а я обессиленно сползаю на пол.
Такой грязной себя не чувствовала никогда. Он и пальцем меня не коснулся, но вывалял в такой грязи, что мне и не отмыться теперь. Никогда…
Только мысль, что нельзя показывать свою слабость, дает силы подняться и побрести на кухню. Однозначно мне нужны силы, чтобы довести все до конца.
Уверена, Градов уже в курсе, что я в стане его врага. Так что по большому счету мобильник мне не нужен. Своей семье я все равно не смогла бы позвонить. А остальное… да пусть подавится!
К черту! Когда все закончится, уеду со спокойной совестью к своим, и, надеюсь, больше никогда в жизни не увижу человека, который раскроил мою душу на лоскуты, а затем еще и поджег для надежности…
– 7 Алекс -
Меня давно так не штормило.
Был уверен, что все прошло, что забыл.
Пережил. Выдрал из нутра вместе с кровоточащей душой.
Хотя есть ли она вообще у меня?
Блядское наваждение, которое снова смело все заслоны.
Уже который час смотрю на ночной город и думаю, как быть дальше. Нужна холодная голова, чтобы просчитать, подумать и сделать верный ход. Выстроить цепочку шагов и…
И что дальше? Что с ней делать? Наказать? Выдрать? Высечь? Убить?
Что мне надо сделать, чтобы внутри перестало жечь от ее предательства? Сколько долбаных лет должно пройти, прежде чем я перестану чувствовать хоть что-то к этой белокурой стерве, способной одним взглядом выбить из колеи.
Я держался, узнав, что она вернулась. Решил дать шанс разойтись мирно. Думал, пусть сделает то, ради чего рискнула, и уедет. Пусть забудет дорогу сюда и никогда не возвращается!
Я ничего не сделал, когда узнал про Прохорова. Расхерачил кабинет, но не отдал приказа притащить эту дуру к себе.
Но когда Арина якобы случайно встретила Яну…
На хер. Я давал ей шанс свалить в закат без последствий.
И сейчас руки аж покалывает от желания вернуться и нагнуть стерву, поиметь так, чтобы ходить не могла, чтоб начисто забыла всех, под кем побывала за эти годы.
Три года назад, когда она заявила, что уходит, я был оглушен. Раздавлен.
Я, черт побери, не верил, что она это всерьез. А когда понял… Было уже поздно.
Можно было бы узнать, проследить, держать руку на пульсе. Но я не стал. Запретил себе даже думать в ту сторону. Потому что знал – одно фото с другим мужиком, и я слечу с катушек. Достану хоть на краю земли и убью дуру.
Поэтому сейчас я ни черта не знаю, как она жила все это время, сколько мужиков у нее было и что вообще происходило в ее жизни.