Дверь осторожно прикрыли. В руках у Элиэн, как и вчера, было небольшое серебряное блюдо, укрытое белой тряпкой.

— Давай сюда.

Она послушно отдала ему еще горячие пирожки и уселась в гостевое кресло.

— Отдай потом Шэду, — мимоходом приказал он, откладывая часть «добычи».

— О, не переживай, я уже с ним поделилась.

— Замечательно. То есть я последний, кого ты обносишь?

— Я не удержалась, — повинилась Элиэн без капли раскаяния. — Мальчик такой голодной.

— Этот мальчик лет на пятьсот тебя старше. Сколько тебе? — Вадерион окинул ее придирчивым взглядом. Элиэн недовольно передернула плечами.

— Какая разница? Суть ведь в том, как кто себя ведет. Твой Шэд — сущий мальчишка.

— Он всегда таким был. Зато секретарь великолепный.

— Очень любит свою работу.

Вадерион с подозрением глянул на супругу: он начинал догадываться, откуда Элиэн в последнее время так хорошо знает его график. Когда он один в кабинете, когда в замке, когда освобождается вечером — похоже, его секретаря прикармливают уже давно. Верный Шэд продался с потрохами. Хоть плачь, хоть смейся — за тарелку с пирожками. Хотя, последние были вкусными, не поспоришь.

— Вадерион, скоро вы вступите в войне?

Он мгновенно перешел из расслабленного состояния в боевое.

— Интересно, когда исчезну из замка и из твоей жизни? — спросил он, пряча за насмешкой настороженность.

— А ты поведешь армию сам?

— Естественно.

Элиэн задумалась, и Вадерион не отказался бы узнать, какие мысли сейчас крутятся в ее каштановой головке.

— И долго тебя не будет?

— Твое желание избавиться от меня переходит все границы. Еще спроси, не планирую ли я где-нибудь умереть.

— Надеюсь, нет, — с чувством произнесла Элиэн.

— Надо же какая забота. С чего вдруг?

— Так если ты умрешь, то я тоже, — пожала плечами светлая, словно говорила само собой очевидные вещи. — А пока ты жив, я получая хоть какую-то защиту.

— То есть это единственная причина, по которой ты не желаешь мне смерти? — уточнил Вадерион, чувствуя нарастающее внутри раздражение.

— Да, — все также невозмутимо подтвердила Элиэн. — Давай сюда поднос.

— Ты в курсе, что для этого существуют слуги?

— Покажи мне хоть одного, который не побоится прийти к тебе.

— А ты, значит, храбрая?

Элиэн посмотрела на него своим коронным взглядом побитого котенка.

— Если ты не желаешь мне смерти только по корыстной причине, зачем вообще все это?

— Что «все»?

— Новые свечи, почищенные подсвечники, убранные в шкафах книги, горячий ужин вечером в покоях, теперь вот пирожки уже днем. К чему все это?

— А разве нельзя? — просто спросила она, немного склоняя свою головку.

Вадерион бросил на нее раздраженный взгляд и сделал то, что мог сделать Император, когда ему нечего ответить — промолчал. И Элиэн ушла, но стала периодически заходить. Она всегда появлялась тогда, когда Вадерион был один в кабинете, чем все больше укрепляла мужчину во мнении, что его секретаря купили обычной женской улыбкой и горячим пирожком. Хотя чаще Элиэн заявлялась все же вечером и сразу в его покои. Всегда — с ужином. Ее постоянные попытки его накормить достаточно сильно раздражали Вадериона: ему не нужна была нянька! Хотя есть, признаться, хотелось. К сожалению, у правителя огромной Империи практически никогда не было времени на такие глупости, как прием пищи. Однако Элиэн считала иначе. Это одновременно и злило Вадериона, и, чего вампира в темноте прятать, приятно грело. О нем никто со смерти отца не заботился, а тут в центре внимания целой женщины. Первой, наверное, которая не лезла к нему в постель, а пыталась накормить. Не всегда успешно, но Элиэн, похоже, не умела отступать. Как и он. В итоге их пререкательств они сошлись на плате — поцелуях. Вадериону нравилось смотреть, как эта холодная и неприступная светлая, робея, касается его губ. Правда, постепенно его стали одолевать сомнения, и ему стало казаться, что его просто-напросто используют.

— Вечером, в десять, я жду.

— У меня совещание.

— То есть быстро ты не согласишься.

— Что ты можешь мне предложить?

— Ты ведь знаешь — себя. Как и любая другая женщина, — пожав плечами, ответила Элиэн и направилась к двери. Мгновенно преодолев разделяющее их расстояние, Вадерион резко развернул ее. Его губы остановились в миллиметре от ее. Она судорожно вздохнула, испуганно глядя в его глаза.

— Скажи «нет», — прошептал он, но так и не услышал протеста. Его губы накрыли ее, сминая, заставляя открыться навстречу. В этом не было ласки или нежности — лишь страсть. Не невинный поцелуй, а прелюдия к жаркому сексу. Она почувствовала это, когда он прижал ее к себе, когда его вставший член уперся ей в живот. И — он готов был поклясться — он услышал ее тихий стон.

Дверь вновь отворилась.

— Ринер, сожри тебя демоны Глубин!

Элиэн рухнула в ближайшее кресло, спрятав пылающее лицо в ладонях, а Вадерион прошелся к двери и запер ее.

— Всегда не вовремя заходит.

Потом он перевел взгляд на красную, как вампирское знамя, Элиэн и усмехнулся:

— Продолжим?

— Нет, — с нескрываемым отвращением ответила она. Взгляд ее уперся ему чуть пониже ремня, и в голубых глазах появился страх.

— Я пойду, — подскочив, заявила она.