Он мгновенно оказался рядом с ней, его глаза полыхнули не багровым — алым.

— У меня высокая планка, — зло процедил он, останавливаясь в паре дюймов от него. — Я не размениваюсь на шлюх и глупых девиц.

Вадерион был безумно зол, просто стоять рядом с ним было тяжело — его окутывала аура Тьмы и ярости, — но Элиэн осталась на удивление спокойной.

— Я учту, — сдержанно произнесла она и удалилась, чувствуя спиной горящий алым взгляд. Одна из служанок-орчих рассказала, что так бывает, когда дроу охватывает сильная злость или возбуждение. Что ж, хотя бы одно яркое чувство она сегодня ему обеспечила.

— Элиэн, — уже у двери окликнул ее Вадерион. По его голосу нельзя было понять, насколько он зол. В отличие от большинства живых существ, Вадерион не психовал, не орал и не громил мебель, но от его взгляда становилось жутко. Как палач, который уже вынес приговор жертве.

— Элиэн, через месяц состоится прием в честь Дня Кровавой Луны. Я хочу, чтобы ты им занялась.

Элиэн послушно кивнула.

— И еще. Я переговорил с Ринером и другими, чтобы теперь со всеми «гениальными» и лишними вопросами они приходили к тебе. Мне не досуг решать бытовые проблемы замка, когда есть ты.

Элиэн вновь кивнула и молча удалилась. Холод ледяной тишины, повисшей между ними, можно было ощутить кожей.

Сегодня Элиэн много узнала и многое поняла. Теперь осталось придумать, что с этим делать и как ей все же выжить в этом мрачном месте.

* * *

Праздники — тема индивидуальная для каждого народа. У людей, к примеру, их было великое множество, а вот в Рассветном Лесу отмечали лишь неделю Памяти. Хотя праздником назвать это было сложно, скорее, поминание усопших, о котором в королевском дворце часто забывали. Но то был Рассветный Лес, вотчина одной расы, а вот в Темной Империи, которую населяло великое множество самых разных народов — от орков и троллей до дроу, вампиров и свалгов — к вопросу праздников подошли с другой стороны. Как успела выяснить Элиэн у достопочтенного библиотекаря Гырызтарга, Темный Император не запрещал каждой расе отмечать свои праздники, но и не делал какие-либо из них обязательными, однако, стараясь сохранить единство столь огромного и многонародного государства, ввел День Кровавой Луны. Этот праздник отмечала вся Империя в конце второго месяца осени. История происхождения его была достаточно интересна и отсылала ко временам войны Света. Тогда, отступая к стенам Рестании, паладины Ордена Света и союзные войска Рассветного Леса и людских королевств, решили прибегнуть к старому и страшному заклинанию, чтобы победить наступающую армию Тьмы. Это было древнее колдовство, которое в руках Великого паладина Дареса де Гора стало оружием против его же создателей. Небо вдруг почернело, и на нем взошла Кровавая Луна. Она свела с ума всех темных: вампиры умирали от жажды; ликаны начали превращаться и набрасываться на своих же сородичей; такая же участь постигла оборотней; орки и тролли впали в состояние берсеркеров; свалги принялись терзать окружающих отросшими клыками; даже темные эльфы словно обезумили и потеряли контроль. Это была страшная ночь, однако сильные духом воины смогли сопротивляться действию Кровавой Луны. Наутро армия Тьмы с новыми силами атаковала светлых. Спустя всего месяц война закончилась падением Рестании и смертью Великого паладина, а новоявленный Темный Император провозгласил праздником День Кровавой Луны — в честь стойкости воинов Тьмы.

Насчет этой сомнительной даты и причины у Элиэн были свои мысли, но в целом идею Вадериона она понимала. Жаль лишь экскурс в историю никак не мог помочь ей с устройством приема. А проблем, как оказалось, было великое множество. Раньше подготовкой к приему занимались Алеса с Ринером, но теперь, с легкой руки Вадериона, все перешло на Элиэн. И если Советник, с которым она, к счастью, не пересекалась, никакого недовольства не высказывал (зная Вадериона, можно было предположить, что свалгу просто некогда), то управляющая свой протест заявила сразу. Затишье в среде прислуги, возникшее в тот месяц, что Элиэн сблизилась с Вадерионом (если это можно было так назвать), тут же прервалось. Вернулись мелкие каверзы — пролитая на наряды вода или недоприготовленный завтрак, — и появились более крупные — Алеса совершенно не собиралась помогать с устройством приема. Она, видимо, считала, что без ее помощи Элиэн и вовсе не справится. Не учла тех самых служанок-орчих, которые тоже из года в год принимали участие в подготовке к приему. Конечно, лучшей помощью были бы советы тех, кто все это устраивал, но при данных обстоятельствах и подсказки слуг были бесценны. Поняв, что Элиэн более-менее разобралась с задачами приема и начала воплощать все в жизнь, Алеса и ее «чудесные» дроу перешли к следующему этапу своего плана, принявшись саботировать все, что делала принцесса. Прием в честь Дня Кровавой Луны проходил в замке, в большом зале, специально отведенном под такие масштабные события. В отличие от Рассветного Леса, здесь не было танцев, зато имелась музыка и те же самые закуски, которые слуги разносили между гостями. Мебели не было, все стояли и беседовали, потом Император произносил речь и прием заканчивался. В общем, ничего необычного, за исключением местных особенностей. К примеру, кровавых стейков для ликанов и оборотней, сушеных овощей для троллей, эля для орков и проклятого ледзерского вина для Императора. Все это приходилось доставать и готовить в условиях настоящей войны. И Алеса, и Элиэн понимали, что в случае провала приема последней не избежать гнева Вадериона. Тот в этот месяц значительно охладел к собственной жене, и время перемирия закончилось. Хотя Элиэн продолжала исправно подкармливать мужа и его секретаря, пока те не умерли от голода. Иногда мужчины, даже самые могущественные, ведут себя так глупо и предсказуемо. Но, конечно, Элиэн не питала глупых иллюзий в отношении собственного мужа, тем более он сам расставил акценты: она для него никто и выгребать в этот дикий шторм ей предстоит одной. Если не сможет — ее ждет смерть. Такого мотиватора было вполне достаточно, чтобы Элиэн старалась, очень старалась. И задержки поставок, и «заболевший» повар, и неразосланные приглашения — ничего не могло ее остановить. Месяц бессонных ночей и тысячи убитых нервов, зато прием не был сорван.

Единственным серьезным вопросом для Элиэн оставалось платье. Она ведь понимала, что это фактически ее первый выход в свет. Как она себя преподнесет, такое к ней и будет отношение. Следовало не ударить в грязь лицом и начинать нужно было с платья. Наряды, привезенные из дома, Элиэн отмела сразу: она и так из-за своей расы будет выглядеть белой вороной, не стоит усугублять обстановку и еще больше выставлять напоказ свою инаковость. Она прекрасно понимала, что в ней до сих пор видят чужачку. Да тот же Вадерион до их разговора в кабинете относился к ней как к врагу. Поэтому следовало подобрать наряд, соответствующий Темной Империи. Орчихи помочь по фасонам платьев не могли, зато подсказали адреса портних. Выбрав не самую знаменитую, зато весьма честную, трудолюбивую и с хорошим вкусом, Элиэн приказала вызвать ее в замок. Но перед этим она сделала еще одну вещь.

— Я занят, — процедил Вадерион, даже не поднимая головы.

— Я тоже, — с не меньшим раздражением ответила Элиэн, входя в кабинет мужа: ей война с прислугой все же давалась нелегко. — Какой у тебя любимый цвет?

— Черный, — от удивления темный даже забыл презрительно усмехнуться или бросить на нее высокомерный взгляд.

— О, теперь я понимаю, — не удержалась Элиэн, вспомнив всепроникающий черный цвет, из которого состояло все в этом замке. А она-то грешила на приверженность темных к Тьме, и еще удивлялась, почему большинство дроу и орков носят одежды вполне обычных, пусть и не светлых цветов.

— Что ты понимаешь?

Но на свой вопрос Вадерион не получил ответ — у Элиэн было слишком много дел, чтобы уделять время еще и мужу. Лишь у двери она, не оборачиваясь, бросила:

— Обед у Шэда.

Уже идя по коридору, она отчетливо расслышала, как в приемной хлопнула дверь из кабинета, и победно улыбнулась. Теперь ей было от чего отталкиваться.

Разговор с портнихой занял почти полдня. Это была довольно зрелая женщина-оборотень, с которой они долго обсуждали всевозможные фасоны и цвета. Элиэн мысленно поздравила себя с удачным выбором — хоть здесь ее не будет ждать ворох интриг. Когда через две недели в замок прислали платье, радости принцессы не было предела — не из-за нового наряда, а из-за того, что один из пунктов ее плана был выполнен. Она недооценила коварство и изобретательность Алесы. Когда вечером накануне приема Элиэн проверяла все и всех, то обнаружила, что ее прекрасное черно-алое платье заметно пострадало: кто-то распорол большую часть швов и теперь от творения столичной портнихи остались лишь лоскуты. Допрос служанок ничего не дал, и Элиэн, отпустив в открытую ухмыляющихся эльфиек, достала из комода свой швейный набор. К счастью, шить она умела хорошо. Вдевая в иголку черную нить, она подумала, что теперь этот цвет будет использоваться очень часто. Всю ночь в ее спальне горели свечи, а наутро платье было готово. Одев его перед приемом, Элиэн заставила себя улыбнуться собственному отражению и вышла. Вадерион, как и всегда (а в особенности в последнее время), никак не отреагировал на ее появление, лишь сжал локоть и привычно поволок в нужное ему место. В зале их уже ждали.

Первая часть приема прошла вполне терпимо. Вадерион быстро оставил «дорогую» супругу, выбрав общество Ринера и других мрачных дроу. Она проводила его взглядом. В честь праздника Вадерион даже приоделся: к своему типичному черно-кожаному наряду и рубашке добавил длинный камзол с такой же черной вышивкой. На фоне некоторых разодетых (видимо, это черта всех семейств эльфов) дроу он мог бы смотреться бедно и невзрачно. Мог бы. Все в фигуре Вадериона буквально кричало о власти и силе. Дело было даже не в одетой им черно-серебристой короне, а в ауре, что всегда окружала его. Вадерион не допускал сомнения в своей власти, и это чувствовали. Поэтому толпа расступалась перед ним, и Элиэн готова была поспорить, что будь он одет в рубище, темные все также преклоняли бы колени.