Его реакция на эти слова превзошла все ожидания: Вадерион подхватил ее на руки, прижимая к себе, как самое дорогое на свете сокровище.

— Что ты делаешь?!

— Держу свое счастье, — абсолютно серьезно ответил он, и она молча прижалась к его груди, чувствуя себя безмерно счастливой.

— Вадерион?

— Что, хес’си?

— Я понимаю, что испорчу момент похуже волков, но мне холодно. Пойдем… пойдем домой.

— Пошли, — кажется, сейчас он готов был согласиться на любое ее предложение. Вот только спустя пару шагов Элиэн поняла, что опускать ее Вадерион не собирался.

— Вадерион, поставь меня на землю?

— Чтобы добраться до земли, тебе придется хорошенько покопаться в снеге, — мимоходом заметил он. — Нет, я не отпущу тебя. Кто знает, что придет тебе в голову.

— Кто бы говорил, — проворчала она, лишь еще сильнее прижимаясь к груди и пряча замерзший нос в густом мехе его плаща. Хотелось плакать и секса, а еще Вадериона — всего без остатка.

— В твои покои? — вопрос вырвал ее из сонных грез.

— Нет, хочу остаться у тебя, — она оглянулась, осматривая сплошь черные и какие-то пустые покои. — Ты ведь не будешь против?

— Я? Я тебя никуда больше не отпущу, котенок, — темным тягучим голос произнес Вадерион, опуская ее на огромную кровать и принимаясь споро раздевать, демонстрируя поразительную ловкость и сноровку. Она запустила руку в его мягкие белые, как снег, волосы, притянула к себе.

— Я люблю тебя.

— И я тебя хес’си.

Боль отступала: с каждым вздохом, поделенным на двоих, с каждой минутой, проведенной в его объятиях, с каждым взглядом, пробирающим до костей. Она знала — пройдут года, но тот зимний лес и замок на утесе навсегда останутся в ее памяти. Так тяжело было принимать решение, так невыносимо больно — доверять, когда привык бороться. Она сдалась — сдалась своей любви. Простила все, что было в прошлом, принимая слова Вадериона за истину. Обманется ли она? Нет — это она знала точно. И не потому что верила в признание Вадериона о любви, а потому что вчера в той заснеженной сказке он приоткрыл ей часть своей души, рассказав о сокровенном желании.

Утром — вот новость! — она проснулась первой. Вадерион спал рядом, и лицо его показалось Элиэн уставшим и осунувшимся. Она провела кончиками пальцев по его испещренной мелкими серыми шрамами скуле и поднялась. Несмотря на романтичность момента, потребности тела взяли вверх. Она огляделась в поисках халата, запоздало вспоминая, что сегодня ночевала не в своих покоях. Найдя вчерашнее платье, она с разочарованием откинула его — оно все было в засохшей крови. Видимо, испачкалась о Вадериона, тот-то весь изгваздался в кровище лесных волков. Немного подумав, она без зазрения совести взяла одну из рубашек мужа — все равно у него их сотни одинаковых и черных.

Хмыкнув, оценивая сплошную черноту ванной, Элиэн вернулась в спальню. Она чувствовала себя на удивление бодро, по сравнению с предыдущими днями и даже неделями. Еще не веря в происходящее, она прошла к кровати и опустилась с рядом все еще спящим мужем. Мужем… Ей всю жизнь казалось, что брак — это кабала, но вчера, когда Вадерион встал на колени и сделал предложение — совершенно абсурдное и ненужное, — она вдруг поняла, насколько это прекрасно — выбирать самой спутника жизни. Потому что она точно знала, что если бы она захотела сказать «нет», Вадерион не смог бы ее удержать. Но зачем ей уходить от него? Он ведь… любит ее. И заботится. А еще держит слово и действительно никогда больше не поднимал на нее руку. А что рычит и раздраженно ворчит — так она не против!

Видимо, ее улыбка была материальна, потому что Вадерион заворочался и недовольно нахмурился во сне. Когда он успел стать ей так дорого? Она не знала, но точно была рада тому, что ей не приходится выбирать между собственным спасение и чувствами.

— Я так тебя люблю, мой Темный Император, — с нежностью прошептала она. — Но что будет, если я так и не смогу исполнить твою мечту о семье?

— Ты уже это сделала, — пробормотал Вадерион открывая глаза и жмурясь. — Отвратительное утро, правда?

Она со всей возможной серьезностью кивнула, но не удержалась и тихо рассмеялась, склоняясь к нему за поцелуем.

— А у тебя настроение хорошее, — заметил Вадерион, продолжая морщится.

— Голова болит?

— Естественно, ты из меня вчера выкачала все силы, — он перевернулся, упираясь носом ей в колени и прикрывая глаза. — Я сам виноват. Надо было отдать — я отдал, но, демоны, как же это мерзко.

Элиэн положила его голову на свои колени и принялась осторожно массировать ему виски.

— Я ничего не забирала… — растеряно пробормотала она.

— Забирала… Не волнуйся, это обычно для законов магии… Стефали рассказывала, что души, которых связывают сильные чувства, могут делиться друг с другом силами, если одна из душ сильно изранена… Никогда не думал, что это правда, — пробормотал Вадерион, утыкаясь ей лицом в живот. — Ты так приятно пахнешь.

— Волчьей кровью, потом и твоей спермой? Да, приятно.

— О, уже с утра язвишь. Но мне нравится, продолжай.

— Ты невыносим.