Сакумо добродушно рассмеялся. Затем сощурил глаза и хитро осклабился:

– Кто знает, Какаши? Кто знает? Возможно, я – лишь плод твоего воображения. Но может быть и так, что именно ты – моя предсмертная иллюзия. Вернее, часть предсмертной иллюзии, что растянулась на долгие годы. Но знаешь, ты пришёл сюда слишком рано.

– Ну... – пожал плечами Какаши. – Профессия шиноби не предполагает долгой и счастливой жизни.

– Что правда, то правда, – покивал Сакумо. – Однако учитывая нашу силу... никогда не думал, что мы оба умрём молодыми... Прости меня, Какаши. Твоя судьба оказалась тяжелее, чем моя. И всё из-за меня. Я слишком рано тебя оставил...

– Не надо, пап, – мотнул головой Хатаке-младший. – Всё нормально. Я всё понимаю...

– Я остался здесь, чтобы сказать тебе это. Чтобы извиниться. Знаю, уже слишком поздно. Тем не менее, пожалуйста... прости меня.

Какаши положил руку на плечо отца:

– М-ма-м-ма... Всё хорошо, пап. Я прощаю тебя.

Повисла тишина, разбавляемая потрескиванием костра. Всё вокруг казалось на удивление реальным. И огонь, и прикосновения, и голос отца.

– Спасибо, сын, – глаза Сакумо немного увлажнились. Он отвёл взгляд, наблюдая за пляшущими язычками пламени. – Для меня это важно, и... я горжусь тобой.

– Я тоже горжусь тобой, папа. Ты всегда был моим примером для подражания. Ты поступил правильно, когда поставил жизнь товарищей на первое место. Мне плевать на то, что думали о тебе окружающие. Нам говорили наставники в АНБУ: те, кто не исполняют приказы и ставят под угрозу миссию – мусор. Однако я считаю, что бросивший друга или товарища – гораздо хуже мусора...

Они некоторое время молчали, просто сидя у костра и наслаждаясь обществом друг друга. Только после смерти им удалось побыть вместе и поговорить по душам. Хотя Какаши всё ещё сомневался в реальности происходящего.

– Я могу развеять твои сомнения.

– М-ма... по поводу?

– По поводу реальности моего здесь присутствия. Мы действительно находимся на перекрёстке. И можем двинуться дальше в любой момент.

Сакумо поднялся на ноги, подняв перевязь с саблей. Какаши поднялся следом.

– Ты ведь помнишь этот клинок?

– Конечно, – кивнул Какаши. Эта сабля забрала множество жизней на войне против Суны. Своей техникой клинка отец наводил ужас на врагов, а сердца союзников заставлял трепетать от восхищения.

Сделав пару шагов к стене пещеры, Белый Клык Конохи сделал неуловимый выпад. Он был очень быстрым. Вероятно, даже если бы Какаши активировал шаринган, то смог бы разглядеть лишь мимолётную тень.

Белый луч пронзил пространство и оставил на стене в трёх десятках шагов от него длинную тонкую линию. Некоторое время она ещё светилась таинственным белым светом. Однако...

– Это... совсем не впечатляет, – заключил Какаши.

– Кха... – отец мгновенно сгорбился. Видимо, он ожидал похвалу от сына или что-то в этом духе, но тот не видел смысла врать. Какаши под Громовым Убийцей мог демонстрировать не намного меньшую скорость. А повреждения... ну, одним выпадом клинка, усиленным Райтоном, он мог раскалывать небольшие скалы.

Сакумо что-то тихо пробормотал об отсутствия почтения к родителям, впрочем, пришёл в себя он довольно быстро.

Он протянул саблю рукоятью вперёд:

– Хорошо-хорошо, сынок. Покажи своё владение клинком. Ты наверняка сможешь проявить себя лучше, нежели твой старик.

Какаши неловко почесал затылок. Он никогда не использовал саблю. В бытность свою АНБУ он использовал танто, а с недавних пор предпочитал катану. Даже Кусанаги, принадлежавшая ранее Орочимару, после привязки к Копирующему приняла облик катаны. Впрочем, кое-что показать он всё же сможет.

– М-ма... раз ты просишь, – он принял клинок, ощутив шероховатость теплой рукояти. Проведя пальцами по плоской части клинка, он ощутил холод металла. Какаши не понимал, отчего ощущения здесь такие реальные. На сон это походило всё меньше. Но и путь в Чистый Мир он представлял себе иначе.

Он поднял повязку с глаза и приготовился использовать технику. Что-то неуловимо изменилось. Он поначалу не понял, что именно, однако решил не забивать себе голову лишними размышлениями.