Алексею нравилась эта работа. Он почувствовал силу слова. Видел, как внимательно его слушают, а потом задают вопросы. Видно было, что солдатам близко все, о чем он им говорил.

Учебный год подходил к концу. Надо было на время прекращать партийную работу и снова искать себе места на пароходе. Но при встрече Бруно Федорович сказал:

— Ты должен остаться в Риге, Алеша. Нельзя бросать Усть-Двинский гарнизон. Дело идет там хорошо, и Денемарк говорил мне, что ты там необходим. Он очень доволен тобой.

Алексей стосковался по морю, ему хотелось в плавание, но он сразу понял Кирзнера и ответил:

— Надо так надо. Что же я буду делать все лето?

— В рижском порту есть буксир «Эклипс», маленький такой, букашка, может быть, ты его видел? Он таскает баржи с песком с низовья, иногда помогает швартовать суда. Принадлежит он двум старикам — Казрагсу и Лудуму. Горе-судовладельцы! Старики отличные, а сыновья их наши рабочие-большевики. Тебя возьмут на «Эклипс» рулевым. Не ахти какое плавание, но все-таки… В стаж пойдет.

— Есть идти на «Эклипс», — по-матросски ответил Алексей. — Когда?

— Кончишь ученье, перейдешь в следующий класс и сразу можешь наниматься на буксир. Скажешь, что послал тебя я.

— Хорошо. Все понял.

Алексею было приятно, что его похвалили. Это утешило его. Еще успеет наплаваться на хороших пароходах.

В середине мая закончились занятия. Кое-как Алексей перешел в следующий класс. Теперь он был свободен до осени.

22

…Алексей нашел «Эклипс» в Экспортной гавани притулившимся в самом углу ковша. Он был так мал, что ею труба всего на несколько футов возвышалась над причалом. Но зато вид у буксирчика был великолепным. Он блестел, как старая, только что отремонтированная игрушка. Медяшка сияла, борта были выкрашены свежей чернью, деревянная палуба выдраена до белизны, на крошечной мачте полоскался чисто выстиранный трехцветный флажок Российской империи.

Встретил Алексея меднолицый седой старик с огрызком сигары в зубах и в морской, с золотым якорем, фуражке. Он дружелюбно поглядел на Алексея выцветшими голубыми глазами и представился:

— Капитан Казрагс. Я тебя давно жду. Место свободно, работать некому. Платить будем мало. Придет компаньон Лудум — решим сколько.

Так началось «плавание» на «Эклипсе». Судно было такое крошечное, что содержать его в порядке, ухаживать за ним не составляло большого труда. Кроме двух капитанов, которые сами стояли на руле, на «Эклипсе» работал мальчишка лет шестнадцати. Его звали Вилис. Он приходился каким-то дальним родственником капитану Лудуму. Был еще машинист, которого все важно величали «старшим механиком».

«Команда» приходила на буксир чуть свет. «Старший механик» разводил пары, Вилис с Алексеем убирали суденышко, драили палубу, скатывали ее водой из ведер, поднимали флаг. Капитаны являлись попозже. Они придирчиво осматривали все судно, справлялись у «старшего механика», поднят ли пар, и, если все оказывалось в порядке, подавалась команда: «Отдать швартовы!»

Здесь все делалось, как на настоящем большом судне. Оба капитана когда-то плавали на английских парусниках и свято соблюдали традиции.

«Эклипс» бежал вниз по реке, швартовался где-нибудь недалеко от устья. Там его уже обычно ожидали нагруженные песком небольшие баржи. С трудом он тянул их вверх по реке, до самой Риги. Такой рейс иногда занимал целый день. Изредка, когда в порту не хватало буксиров, «Эклипс» приглашали помочь швартовке какого-нибудь парохода. Капитаны радовались. За такую работу прилично платили, но случалось это редко. Вообще «судовладельцы» еле-еле сводили концы с концами. Заработки были мизерными. Из-за этого старики часто спорили. Лудум предлагал продать буксир, Казрагс возражал, доказывая, что «Эклипс» еще будет приносить доход, надо только переждать тяжелое время.

На самом же деле ни тот, ни другой своей жизни без этого старика-буксира не представляли. Это было их последнее «море», последнее командование. Что бы они стали делать без привычной, милой сердцу обстановки? Поэтому они делали все, чтобы как-то продержаться на «Эклипсе».

Вечером буксирчик швартовался где-нибудь у городских набережных, все двери закрывались на замки, и команда расходилась по домам. Ночью, как и в праздники, не работали.

Алексей бывал в Усть-Двинске у своих солдат каждый праздник. Он с радостью замечал, как меняется у них настроение. В гарнизоне уже провели несколько митингов, на которых ораторы выступали с требованием улучшения питания, одежды, вежливого обращения офицерства с нижними чинами… Начальство, окруженное вооруженными солдатами, молчаливо выслушивало «крамольные» речи. Боялось.

Алексей привык к «Эклипсу» и его, «экипажу». Капитаны действительно оказались чудесными людьми. Особенно нравился ему Казрагс. Он плохо говорил по-русски, но любил рассказывать о своей жизни и плаваниях. Его только надо было «завести», начать разговор, а там уж остановить капитана становилось трудно. Этим пользовались Алексей и Вилис, который был великим охотником до морских историй и приключений. Если «Эклипс» стоял в ожидании работы и капитан грелся на солнышке, посасывая свою дешевую сигару, Алексей обычно начинал: