— Что же именно?

— Грамотность, культура, умение защищаться от мерзавцев, которые их грабят на каждом шагу, медицинская помощь, но никак не эта церковная чушь — псалмы, катехизис, длинные одежды, моногамия и уроки нравственности. Полинезийцы добры, легковерны и непосредственны. Они как дети, которых просто обидеть и обмануть.

— Вы, оказывается, молодец, Крис. Лихой парень! — восхищенно сказал Алек. — Ну, давайте дальше.

— Что дальше? Наверное, меня скоро выкинут из ордена, лишат сана и уволят со службы. Какая-нибудь очередная комиссия раскроет все мои богопротивные действия и мысли. Ну и дьявол с ними. Жалеть не стоит. Останусь приказчиком на Рароиа и буду счастлив.

— Здорово! Но как же вам удалось продержаться эти четыре года?

— Очень просто. Моя паства посещает церковь исправно, школа работает. Мои ученики уже кое-что знают. Умеют читать, складывают и вычитают. В церкви я произношу им проповеди не о житии святых, а о нашей практической жизни. Мы организовали футбольные команды. Я научил их этой прекрасной игре. Я неплохо знаю медицину и лечу их как могу, приучаю правильно принимать Лекарства…

— И никто вас не проверял?

— Начальство не любит ездить по островам, на многих опасная высадка прямо на рифы. Они предпочитают сидеть в Папеэте и читать мои отчеты, которые я исправно посылаю. Пока сходит. Но я чувствую, что мне недолго осталось носить сутану.

— Как же ваша паства совмещает свои старые обычаи с вашим новым учением?

— Да нет моего учения. Просто я стараюсь объяснить им явления природы и заставить избавиться от суеверий и предрассудков. Дело трудное, но все же какие-то успехи есть.

— Нет, вы удивительный человек, Крис, — опять восхитился Алек. — Я вижу, что вам подойдет учение Маркса.

— А кто такой Маркс? Проповедник?

Алек засмеялся:

— Нет. Ученый. Человек, посвятивший свою жизнь борьбе за то, чтобы всему честному человечеству жилось на земле хорошо. Без эксплуатации человека человеком. Поняли?

— Конечно. Отличный парень ваш Маркс. Это как раз то, к чему стремлюсь я. Мы бы сошлись с ним, наверное. Ну а все-таки, что он предлагает?

— Что предлагает? Так в двух словах не скажешь. Ладно, попробую.

Алексей долго объяснял Крису сущность идей Маркса, и когда закончил, тот спросил:

— А я найду свое место в революции, как ты думаешь?

— Да. Такие, как ты, обязательно будут вместе с нами. Ведь, несмотря на то что ты носишь сутану, ты настоящий пролетарий. Ничего у тебя нет, кроме бороды.

Крис засмеялся:

— Это точно. У меня нет даже хорошего костюма. В Папеэте я езжу в хлопчатобумажных штанах.

— Вот видишь! И мыслишь ты в основном верно.

— Правда?

— Наверное, у тебя в башке еще много всякой дряни и мусора, и с тобой придется поработать, чтобы сделать настоящим коммунистом, — серьезно проговорил Алек, — но основа у тебя правильная. Чувствую, что из тебя выйдет толк.

— Хотел бы я почитать твоего Маркса. У меня в Папеэте есть знакомый. У него, кажется, есть все книги. Ну, ладно, давай спать. Завтра тебе предстоит увидеть много интересного. Спокойной ночи. — Крис затушил сигару.

— Погоди, Крис. Когда же все-таки придет шхуна?

— Рейсовая ходит раз в три месяца. Но не горюй. Бывают и случайные. И довольно часто. Может быть, на твое счастье кто-нибудь и забредет на наш остров в ближайшие недели.

Алек долго не мог уснуть. В голове крутился Крис с его ни на что не похожими рассказами, вождь Ронго, Теретиа, раройцы, в ушах звучали услышанные сегодня мелодии.

18

Алек уже больше месяца жил на Рароиа. За это время у острова не показалось ни одно судно. Ронго отдал ему в пользование большую хижину из пальмовых листьев. В первую же ночь, когда Алек остался один в своем новом доме, к нему пришла Теретиа. Она смущенно стояла у входа, не решаясь войти внутрь.

— Входи, — тихо проговорил Алек и взял ее за руку.

Девушка подняла на него сияющие глаза, улыбнулась и обвила его шею смуглыми руками…

С этой ночи Теретиа приходила ежедневно. Наводила порядок в «доме», занималась несложным хозяйством и приготовлением пищи. Сначала Алек испытывал неловкость, но потом привык к тому, что девушка постоянно находилось около него.

Случилось так, что миссионер застал их вдвоем в хижине и, заметя смущение Алека, смеясь проговорил:

— Не краснейте, дорогой. Здесь свои обычаи. Молодые девушки и юноши до замужества сами выбирают себе партнеров, потом меняют их и, наконец, останавливаются на ком-нибудь одном. Тогда устраивают свадебный пир, и только после него их считают мужем и женой. Правда, и эта свадьба не очень укрепляет супружеские узы. Бывают случаи, когда супруги «пережениваются» несколько раз.

— И вы терпите это? Вероятно, такой обычай с точки зрения церкви безнравствен?

Крис сердито взглянул на Алека:

— Я уже говорил вам, что точка зрения церкви меня не интересует. Островитянам, например, кажется, что такой обычай лучше, чем католическое венчание. Они свободны в своем выборе, могут легко разойтись, привыкли к этому. Ну и пусть живут, как им нравится. Мне кажется, что такая жизнь честнее, чем наши браки с бесчисленными изменами.

— А как же дети?

— Здесь никто не уклоняется от отцовства. Наоборот, рады ребенку, если молодые люди предполагают жить вместе, а если нет, то любая семья с удовольствием возьмет ребенка себе. И воспитают, как своего родного. Раройцы не делают разницы между законными и незаконными детьми.