В книге Анучина были изображены дось и алэл. Первый представлял собой тонкий столб, вкопанный в землю, с верхушкой, стесанной топором как остроконечная голова, с нанесенными на правый и левый скосы глазами и с обозначенными носом и ртом. Ниже с двух сторон столба шли семь затесов — семь ребер. Дось нередко был в рост человека.

Алэл — деревянная человекоподобная кукла, с большой головой, руками, ногами, с глазами из бусинок, пуговиц или бисера, облаченная в традиционную кетскую одежду из сукна и оленьей шкуры или какого-либо меха.

И то и другое у Анучина объяснялось невразумительно и обозначалось словом «идолы» или «кетские идолы».

— Мне кажется, — заметил тогда Вильмош, — что и дось и алэл — фетиши, но только разного смысла или назначения, мне трудно выразить это по-русски.

Вильмош Диосеги говорил по-русски довольно бегло. Кстати, это обстоятельство очень помогло ему собрать в «Тофаларии» интересный материал по сибирскому шаманству.

Проводив Диосеги, мы в тот же день, но только уже поздно вечером, на теплоходе тронулись вниз по Енисею и через четыре дня были в самом большом кетском поселении на реке Елогуй — в Келлоге, а где-то через месяц еще севернее — в Сургутихе.

Мы уже несколько дней в Сургутихе, уже все кетское население — наши друзья и помощники. Самый интересный наш собеседник — баба Вера Дорожкина, самая старая женщина из всех кетских женщин. Ей тогда было что-то около восьмидесяти лет, но память была поразительная, ум ясный, мысль четкая. Вот только обращение к нам, может быть, было чересчур своеобразным. Нам тогда было обоим вместе меньше лет, чем одной бабе Вере.

— Ну-ка, девка, покажь мне ту книжицу, что намедни сувала мне в глаза, — сказала как-то утром баба Вера, когда мы в очередной раз пришли в ее чум.

Баба Вера со своим стариком жила на окраине селения, и не в избушке, как все в центре, а в чуме. Объясняла она пристрастие к старинному крытому берестяной тиской островерхому жилью тем, что летом в нем прохладно и комара меньше, а зимой теплее от костра или печи, чем в доме. Главное, воздух здесь чище, повторяла баба Вера.

Холой, по представлениям кетов, хозяйка тайги

Мы сообразили, что баба Вера просит показать ей книгу Анучина. Женя достала ее из полевой сумки и отдала старухе.

Баба Вера, прищурив глаза, помусолив пальцы, медленно листала страницу за страницей. На одной из них она остановилась и ткнула пальцем в схематический рисунок остроконечного столба с вытесанными личиной и ребрами.

— Во, — протянула она и добавила: — Подь сюда, девка. Смотри. Это дось. Они обыкновенно тыкаются возле матки своей — Холой. Знаешь, что такое? Холой — хозяйка тайги, озера, дороги.

— А у вас они есть? — перебила Женя.

— А то как же. Всего верст пять, а то и шесть отсюдова по солнцу. Большая излучина нашей реки. Место знатное, рыбное. Там Холой, тама же ее детки — доси.

Старуха замолчала, а затем добавила какую-то странную фразу:

— Они, бедные, голые, зимами мерзнут, трутся круг матки своей, а так-то стерегут ее.

Вера Дорожкина продолжала листать книгу и что-то шептала про себя. Затем остановилась и, вновь ткнув пальцем в рисунок, обратилась к Алексеенко:

— А это-то все алэлы. Они у всякого в чуме или доме быть могут. У всякого. Однако замаялась я с вами.

Баба Вера закончила и тут же откинулась на оленью постель и задремала.

На указанной странице были изображены деревянные широколицые куклы, одетые в меховые одежды. Тогда мы не могли спросить, а потом забыли, были ли алэлы в чуме бабы Веры?

Полученные сообщения заставили нас уговорить молодых кетов сходить с нами к Холой у большой излучины, а также постараться разыскать алэлов в кетских семьях и наконец-то точно узнать, зачем они? Кто они? Кем сделаны и во что наряжены? Узнать, чтобы связать их или, напротив, не связывать с фетишами, с предметами культа, обладающими возможностью реализовать желаемое тех, кто создавал досей и алэлов, надеясь получить какую-то помощь, покровительство или выгоду.

Володя Дорожкин, один из юных членов клана Дорожкиных, пошел с нами к излучине реки. Мы шли широкой тропой по низкорослому лиственному лесу левобережья Енисея. Шли недолго, часа два.

Первой бросилась в глаза огромная лиственница. Мы уже знали, что именно на такие деревья, которые выделяются на всю округу, и наносят кеты изображения Холой — хозяйки местности. Значит, нам идти к лиственнице и там искать досей.

На уровне глаз нормального роста человека на шершавом стволе лиственницы был виден овал затеса с выделенными на нем глазами, ртом и носом. Это была сама Холой.

Дерево стояло в нескольких шагах от берега. С тыльной стороны дерева, если считать лицевой ту, где изображена Холой, был небольшой овражек. От края овражка сбегались к дереву посеревшие от времени остроконечные, похожие на длинноголовых людей без рук и без ног, но с обнаженными ребрами доси. Казалось, они берут дерево с Холой в полукольцо, защищая свою хозяйку с тыла.