Из правительственных изданий, выпущенных к юбилею, особенно привлекают внимание следующие два. Первое подготовлено и издано канцелярией премьер-министра под названием «Столетие Мэйдзи. Перечень юбилейных мероприятий» [6]. В богато иллюстрированной книге подробно освещалась подготовка к юбилею. В хвалебном стиле перечислялись запланированные к «славному» столетию мероприятия.

Другое издание подготовило министерство иностранных дел тюд названием «Japan in Transition». Цель книги, как отмечал ъ предисловии тогдашний министр иностранных дел Т. Мики, показать, как феодальная Япония превратилась в государство, которое сегодня находится среди лидирующих капиталистических держав мира.

Действительно, власти максимально использовали то обстоятельство, что юбилей пришелся на годы экономического бума Японии, когда страна превратилась в высокоразвитую индустриальную державу, играющую заметную роль на международной арене Истерия Японии за сто лет изображалась как некое блистательное шествие от достижения к достижению, успехи страны объяснялись национальными особенностями японцев. Возродить патриотический дух, провести идеологическую мобилизацию нации, привить японцам чувство расового превосходства, представить страну как эталон для развивающихся стран Азии — вот что, по сути дела, лежало в основе юбилейных мероприятий.

Юбилейная шумиха по поводу «столетия Мэйдзи» воспринималась японцами по-разному: прогрессивная общественность страны включилась в активную кампанию по разоблачению сущности этой политики.

Японские прогрессивные историки подошли к этой проблеме прежде всего как к проблеме политической. Всю праздничную суету организаторов юбилея они оценили как идеологическую кампанию, развернутую с целью наступления на Демократию и чреватую далеко идущими последствиями. Они подчеркивала, что мероприятия по празднованию Мэйдзи исин «проводятся че как обычные праздничные торжества, а как большая идеологическая мобилизация нации» [5, с. 16].

Японское правительство, отмечали они, преподнесло столетие как «век величия Японии», приписав все научные, технические и культурные достижения Японии императорской власти. Кроме того, основываясь на антинаучной, реакционной исторической концепции об «особой» миссии Японии в Азии, правительство стремилось оправдать агрессивную политику японских монополий в прошлом. По мнению прогрессивных историков, данное мероприятие стояло в одном ряду с такими, как пересмотр школьных учебников и восстановление праздника «ки-гэнсэцу».

Свыше 50 исторических и научных обществ Японии опубликовали заявление относительно празднования столетия Мэйдзи исин, где отметили явно тенденциозный подход правительства к. оценке исторических фактов. Правительство, по их мнению, осуществляло подготовку на основе предвзятых взглядов, искажая: изучение истории. В заявлении указывалось также, что празднование столетия Мэйдзи исин происходит под определенным: углом зрения на историю Японии нового времени. «Если следовать концепциям сторонников „празднования столетия Мэйд-зи“ писали авторы заявления, — то выходит, что Мэйдзи исин явилась успехом в создании единственного в Азии независимого современного государства путем не имеющей прецедентов в мировой истории бескровной мировой революции (какумэй) и. что причины этого успеха крылись в том, что японский народ во-главе со своим великим императором во всей полноте проявил: присущий ему дух национализма и расизма» [9, 1967, № И„с. 8]. При этом следует иметь в виду, что упоминаемое в данном заявлении слово «какумэй» («революция») китайского про-исхожденйя, оно было заимствовано из китайской «Книги перемен» («Ицзин») и означало лишь смену династий. В официальной же японской историографии Мэйдзи исин называли «дай какумэй» («великая революция»), вкладывая в это понятие совершенно иной смысл.

Японские прогрессивные ученые считали, что тенденциозной трактовке важной проблемы японской истории должен быть Дан всенародный отпор. В связи с этим ряд номеров исторического журнала «Рэкисигаку кэнкю» были посвящены критике юбилея (см. [8, 1967, № 12; 1968, № 2, и др.]). Редколлегия журнала отмечала, чтс «нельзя ограничивать проблему „столе-: тия Мэйдзи исин“ только движением историков, нужно, чтобы широкие слои народа были вовлечены в эту политическую проблему» [9, 1967, № 11, с. 2].

Еще в 1966 г. японский историк К. Иноуэ в своей книге «Модернизация Японии и милитаризм» писал, что реакционная японская историография пытается окрасить в розовый цвет такие печальные факты японской истории, как война Японии Г осеней, аннексия Кореи, война на Тихом океане [3, с. 254].

В предисловии к этой книге он отмечал: «Если взглянуть на новую историю Японии, то в настоящее время ее изучение приобрело исключительно важный практический и политический смысл». Ученый связывает это с широкой правительственной подготовкой празднования столетия Мэйдзи исин, которое пре-тодпссилось как «годы славы» Японии. Напомнив, что бывший посол США в Японии Э. Рейшауэр всегда подчеркивал, что для молодых развивающихся стран нет лучшего примера для подражания, чем история модернизации Японии, К. Иноуэ заметил этому поводу: «Неизвестно, обратило ли японское правительство внимание на оценку Мэйдзи исин Рейшауэром, во всяком случае, между его теорией и идеологической кампанией в связи со столетием Мэйдзи исин чрезвычайно много общего» [3, с. 3].

Другой японский историк — С. Тояма, специалист по новой истории Японии, автор ряда трудов по истории Мэйдзи исин, выступил в июле 1965 г. с лекциями, которые легли в основу его книги «Мэйдзи исин и современность». Работа явилась итогом изучения Тояма проблемы Мэйдзи исин в послевоенный период. Это был ответ историка на американскую «теорию модернизации». Отмечая, что Мэйдзи исин явилась продуктом мировой истории, С. Тояма напоминает, что Япония сформировалась как капиталистическое государство именно в результате Мэйдзи исин. И когда Японию хотят представить в виде модели для развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки, стоит напомнить о роли, которую сыграл японский милитаризм в Восточной Азии, и о борьбе восточноазиатских народов против японского колониального порабощения [7, с. 43, 230–231].