Правда, некоторые старинные, довольно ценные вещи, которые я назвал как бабушкины, все же были конфискованы — бриллианты любила также и номенклатура.

Бриллианты, рубины, изумруды, сапфиры в описи имущества указывались как камни белого, красного, зеленого и синего цветов, а золото — как металл желтого цвета, и это делалось наверняка специально, так как в описи имущества они не были оценены даже приблизительно и могли быть скуплены по дешевке. Интересно, что оставленные нам драгоценности и исключенные из описи имущества именовались золотом, бриллиантами и т. д. По моей оценке, коллекция изъятых старинных и современных ювелирных изделий сейчас может стоить около 500 тысяч долларов США.

В стенном шкафу за деревянными панелями были спрятаны 12 икон рублевской школы с золотыми и серебряными окладами и старинный алтарь из металла желтого цвета с эмалью (так было написано в описи имущества). Сестра попросила оставить ей одну икону, сказав следующее: «Не молиться же мне на вашего Ленина». Ей было в этом отказано. О.А. Добровольский спросил меня, сколько приблизительно может стоить одна такая икона. Я ответил: «От 500 до 2 тысяч рублей, а возможно, и гораздо больше. Точно может определить только специалист». Однако, когда я прочитал опись имущества, все иконы и алтарь были оценены скопом ровно в 500 рублей. Я высказал свое удивление по этому поводу Добровольскому. Он ответил несколько смущенно: «Мы перепишем позднее данный пункт». Естественно, он никогда не был переписан. Я думаю, что упомянутые предметы сейчас могут стоить более 100 тысяч долларов США, не считая одной уникальной иконы, которая была направлена (уже после ее конфискации) на экспертизу в Третьяковскую галерею на предмет ее возможного написания самим Андреем Рублевым. О результатах экспертизы мне ничего не известно. Но если даже ее написал ученик великого иконописца, ее стоимость огромна. Была изъята и икона Казанской Божией Матери XVIII века, наверняка очень ценная.

Как мне рассказывал через месяц после этих событий мой тесть генерал-лейтенант Б.И. Смирнов (ему, в свою очередь, говорил об этом знакомый генерал КГБ), ценные вещи следователями МВД и КГБ специально оценивались очень низко, для того чтобы их начальство могло купить конфискат по низкой цене. Когда я сообщил об этом М.И. Курышеву, он ответил несколько неуверенно: «Это не так». Думаю, что было как раз «так». Ю.В. Андропов, как известно, интересовался современной живописью, а вот Н.А. Щелоков собирал старинные вещи, в том числе и иконы.

И.К. Перетрухин пишет следующее: «Поражало обилие предметов антиквариата и прочих того же рода вещей, таких, например, как тончайшей работы беломраморный бюст французского императора Наполеона или панно из полудрагоценных камней западного производства. По все видимости, они достались семье от тещи Аркадия Шевченко Анны Ксаверьевны, муж которой длительное время работал в какой-то советской организации в Австрии, связанной с учетом и реализацией трофейного имущества после разгрома фашистской Германии». Однако видно, что Перетрухин сам не видел данной вещи или просто не разбирался в этом. Сей бюст, стоивший около тысячи рублей (правда, это было в то время выше месячной зарплаты министра), представлял собой мраморную голову женщины (с надписью по-французски «поэзия»), и вещь являлась далеко не самым ценным предметом в коллекции антиквариата моих родителей.

Обыск и опись имущества в квартире моих родителей проходили три дня.

В результате была составлена опись имущества, подлежащего конфискации. В нее были включены многочисленные носильные вещи (в основном новые), дорогие шубы (чернобурки и норковые), дубленки, горжетки и палантины из чернобурки и голубого песца, шапки из песца, соболиные шкурки, многочисленные предметы из хрусталя, столовые и чайные сервизы, сотни метров отрезов на пальто, костюмы и платья, сотни метров тюля и мотков мохера, мохеровые одеяла, пледы и шарфы, изделия из Палеха и Федоскина, серебряный кофейный сервиз, две конфетницы из металла желтого цвета и т. д. Все это было перечислено на 19 листах и оценено приблизительно около 60 тысяч рублей (как минимум, в 3–4 раза ниже реальной стоимости). В отдельную опись были записаны драгоценности и золотые вещи, которые вообще не были оценены.

Новые носильные вещи были оставлены в нашей квартире, так как КГБ они не интересовали, и я назначался ответственным за их хранение.

Следователи КГБ упаковали и изъяли следующие предметы: драгоценности, золотые украшения, иконы, алтарь, доллары США, две сберкнижки (30 тысяч рублей), открытые на имя бабушки, после того как мама приехала из Нью-Йорка в Москву, музыкальную аппаратуру. Были конфискованы также два ордена «Знак Почета», медаль «В честь 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», которые получил отец, некоторые письма, фотографии и документы, в том числе диплом отца о присуждении ему ученой степени кандидата юридических наук, а также так называемая антисоветская литература: мемуары дочери И.В. Сталина, роман М.А. Булгакова «Дьяволиада», который я купил в Женеве, и подобные книги. Хотели изъять и мои книги по йоге и хиромантии на французском языке. Однако, после того как я разъяснил, что это такое, их оставили. Конфисковали и американскую детскую игрушку «Ходи и разговаривай», которую мне подарили в 1968 году. Ее в описи назвали «портативная радиостанция», хотя она действовала всего на несколько сотен метров.

Изъяты были многочисленные фотографии отца в ООН и мамы вместе с женой Громыко, коллекция грампластинок. О.А. Добровольский поинтересовался: «А где толстая золотая цепь, которая на этой фотографии вашей матери?» — «Ее надо искать в квартире А.А. Громыко или В.В. Кузнецова», — ответил я. Кстати, данная фотография тоже почему-то была изъята.

У меня сложились прекрасные отношения со следователями КГБ. Они увидели, что я абсолютно равнодушен к огромным ценностям, находившимся в квартире отца. Я им показал следующую дарственную надпись на первом томе полного собрания сочинений В.И. Ленина, сделанную моим отцом в 1972 году: «Сыну Геннадию в честь двадцатилетия. Живи и учись по-ленински». Мама тогда сказала отцу: «Чему ты учишь сына. Ведь у Ленина были любовницы!»

Следователи показывали мне чемоданчик с причудливыми инструментами. Особенно меня удивили стальные наручники с острыми шипами, которые не смог бы сломать даже очень сильный человек, так как шипы впивались бы в руки. Я в свою очередь показал им американский кодовый замочек и предложил им его открыть. Один кагэбэшник долго пытался это сделать, но изделие США успешно выдержало испытание на сложность.

Больше всего следователей поразило то, что я начал помогать им выносить конфискованные вещи из нашей квартиры. Видимо, с таким явлением они никогда не сталкивались.