Однако в годы перестройки М.С. Горбачева и сейчас «клиентами» филиала Новодевичьего стали многие послы, в том числе Б.И. Дучков, В.Г. Макаров (помощник Громыко похоронен рядом с женой бывшего министра иностранных дел СССР А.А. Бессмертных), Г.С. Сташевский и даже один Маршал Советского Союза С.Ф. Ахромеев, поддержавший ГКЧП в августе 1991 года и покончивший жизнь самоубийством после провала августовского путча. Кстати, на могиле всесильного старшего помощника Громыко (с ним считались даже замминист-ры) поставлена скромная небольшая черная надгробная плита, а сама она находится в большом запустении. Видно, что ее редко кто посещает. Однако при жизни многие боялись Василия Грозного-Темного. Он пережил Громыко на четыре года и умер в 1993 году.

Когда я увидел лицо мамы в морге, то заметил у нее на лице странные порезы, как будто сделанные бритвой. Что это? Отчего? Неизвестно. В морг попрощаться с мамой пришла также жена Г.С. Сташевского.

Гроб мамы пронесли мимо горевшего в то время постоянно вечного огня на большом памятнике погибшим воинам-героям Великой Отечественной войны (сейчас огонь постоянно не горит, видимо, из экономии).

На похоронах мамы присутствовали родственники и представитель КГБ В.В. Молодцов. Был исполнен гимн Советского Союза.

Через год я поставил на могиле мамы двухметровый памятник из белого мрамора, с высеченной головой мамы. Памятник сделал довольно известный скульптор Ю.Л. Ричков. Его телефон мне дал Кенес — шофер директора информационного центра в ООН в Москве.

Дома бабушка организовала поминки, на которые были приглашены все наши родственники. Присутствовал также представитель КГБ капитан В.В. Молодцов (на пенсию он вышел полковником), с большим интересом слушавший рассказы бабушки о ее родственниках и знакомых. И.К. Перетрухин пишет, что не лишенный чувства юмора Молодцов «рассказывал нам потом, как теща А. Шевченко Анна Ксаверьевна в порыве наигранного негодования, картинно обращаясь к нему, кричала: «Владимир Владимирович, дайте мне револьвер! Я застрелю этого негодяя! Это он убил мою дочь!..» Огнестрельного оружия у него в тот момент, естественно, не было, да и представлял он себе смутно, как можно было бы сделать это на таком большом расстоянии, не промахнувшись!». Все это правда. Бабушка громогласно «требовала» револьвер и на кладбище. Прохожие от ее криков шарахались. Однако не стоит забывать, что моя бабушка была очень умной женщиной, и она знала, кто присутствует на похоронах и поминках. Мне она неоднократно говорила, что простила бы отца, если бы он внезапно появился. Нужно отметить также и то, что отец любил свою тещу, пожалуй, больше, чем собственную мать (очень редкий случай).

В связи со смертью мамы меня вызывали несколько раз в Следственный отдел КГБ в Лефортово. Там мне рассказывали об известной Лефортовской тюрьме, из которой последний раз убегали лишь в 20-х годах, ибо коридоры тюрьмы сделаны в виде креста, а в середине сидят охранники и просматривают все камеры. Когда я пришел в кабинет следователя по делу мамы, пришлось пройти через несколько стальных дверей с кодовыми замками. Говорят, что стены там излучают негативную энергию, и даже птицы над этим следственным изолятором не летают.

В Лефортове я давал подробные показания. Бабушка мне рассказала, что мама ранее предпринимала две попытки покончить жизнь самоубийством. Один раз она приняла большую дозу снотворного. Приехала ее лечащий врач Мелентьева (говорили, что она дочь министра) из Четвертого главного управления (в него входили: нулевая поликлиника — для членов Политбюро ПК КПСС и министров, первая — для послов и замминистров союзного уровня, вторая и третья — для чиновников меньшего ранга), и маму спасли. Странно, что кремлевские врачи не забрали ее принудительно в больницу. Правда, они сказали, что необходимо было согласие родственников. Мне об этом не сообщили (я тогда жил с первой женой отдельно), а бабушка такого согласия не дала. Второй раз мама попыталась выброситься из окна девятого этажа нашей квартиры, но дочь Анна успела ее остановить, схватив за ногу. Так что мама, видимо, приняла твердое и однозначное решение. Кстати, ее кумиром была Мерилин Монро, покончившая жизнь самоубийством, приняв большую дозу снотворного. Мама была даже внешне чем-то на нее похожа. Как выяснилось в ходе следствия в дальнейшем, она растворила около 40 таблеток этаминала-натрия и примерно такое же количество радедорма, запив эту адскую смесь коньяком. В.В. Молодцов также удивлялся, почему мать жены Шевченко не сообщила о попытках самоубийства своей дочери. «Мы бы ее наверняка спасли», — подчеркнул полковник КГБ в отставке. Но все же некоторые сомнения относительно причины смерти мамы остаются и у меня.

Не раз мама звонила жене посла СССР в США А.Ф. Добрынина, и та говорила, что отец никогда не вернется и надо воспитывать детей в патриотическом духе. Мама также связывалась с сыном Громыко, который часто бывал у нас в гостях, и спрашивала у него, что делать. Она, по мнению сына министра, была уверена, что отца запутали и он вернется домой. «Как же мне все это объяснить детям?» — спрашивала она у Анатолия Андреевича. Сын Громыко спросил своего отца о том, как будет устроена судьба Лины и ее детей. Министр ответил: «Жена Шевченко оказалась честным человеком». Звонила ли мама Лидии Дмитриевне Громыко — неизвестно.

Бабушка также рассказывала, что мама сильно ругала отца и называла его подлецом. «Вряд ли я кого-нибудь себе найду. Мужчины любят молодое тело», — говорила она в последние дни. Мама была не права. Несмотря на то что ей было почти сорок девять лет (без одного месяца), у нее была прекрасная фигура, и она была весьма привлекательна. Кстати, в начале 70-х годов за мамой приударил такой известный актер, как Г.М. Вицин. Мама встретила его случайно в центре Москвы. Причем от его ухаживаний она еле-еле отделалась. В результате мама сказала ему, чтобы он подписал ее сыну открытку. До сих пор я храню ее. На ней имеется следующая надпись: «Геннадию от Труса». На открытке великий артист также нарисовал свой карикатурный портрет.

Однако мама слишком сильно любила отца, никогда ему не изменяла (хотя «доброжелатели», в том числе свекровь, нашептывали отцу обратное), поставила целью своей жизни сделать отцу карьеру, сумела подружиться с женой Громыко, которая была «настоящим начальником Управления кадров МИДа СССР». Мама предполагала, что отец будет когда-нибудь министром, и мечты были небезосновательными. Отец пользовался большим авторитетом в дипломатическом мире — стоял у истоков переговоров по разоружению и урегулированию ближневосточного конфликта (был одним из авторов известной резолюции № 242 по данному вопросу), встречался с лидерами арабских государств, посещал Ватикан с визитом к папе римскому Павлу II. Иностранные послы называли А.Н. Шевченко «бриллиантовым дипломатом» (в связи с подарком жене Громыко это звучало довольно двусмысленно).