В последнее время Стешка стала заглядывать чаще. Любовалась происходящими в квартире Марии переменами и немного завидовала. Джорджа за глаза иронически звала Данилой-мастером. Хотя каменный цветок он не ваял.

Их новая жизнь началась с того, что Джордж осмотрел душевую. Да, та ещё картинка. Влажное помещение в ветхом деревянном доме. За месяц он отскрёб всю труху до более-менее крепкого дерева; обработал его какой-то водоотталкивающей жидкостью; вечерами долго вырезал стеновые панели из досок. К резьбе по дереву у него, похоже, действительно был талант. Когда досочки были прибиты, Стешка обалдела от получившейся красоты в первый раз. Потом Джордж осмотрел кухню и начал доводить до ума и её тоже.

Теперь Мария с лучшей подругой восседали среди деревянных резных узоров.

– Вставай в очередь. Сейчас он отделывает кухню Рейнольда Александровича.

– Ничё се... Как это так вышло?

– На прошлой неделе. Я возвращаюсь вечером с фабрики, открываю дверь и вижу, что на вешалке висит та самая белая куртка. Ты понимаешь, я о чём.

Стешка поняла. Рейнольд Александрович – так звали директора их детского дома. На удивление чуткого и порядочного человека. Насколько мог, он старался быть своим подопечным вместо отца. И стал. По крайней мере, для Стеши и Маши – чем-то ему особенно приглянулись эти две девочки. Настолько, что…

У директора было правило: рано или поздно каждого сироту он брал за руку и вёл в какие-то (малышам они всегда казались чемто грозным и страшным, вроде сказочного злодея) «органы опеки и попечительства». И там дети получали новое отчество. Это было принципиально. Потом, уже подросткам, директор объяснял: это важно. Вы почти все здесь – отказники. То есть ваши биологические родители вас предали. Ну, и зачем вам память о них? Живите своей жизнью и постарайтесь не стать такими же предателями и негодяями. Отчества были самые разные, главное – чтобы не прежние. Но очень редко подопечный становился Рейнольдовичем. А Маша и Стеша – стали.

Мария Рейнольдовна Красс.

Даже Джорджа сумела поразить. Дала ему полистать свой паспорт, он слегка обалдел: ничего себе. В кино без творческого псевдонима сниматься можно.

А ещё – некоторых своих выпускников, уже повзрослевших, директор продолжал опекать. Редко, но находил время заглянуть к ним домой или на работу, поговорить, расспросить о жизни.

Любимой одеждой Рейнольда Александровича в тёплое время года была лёгкая белая куртка, которую он носил уже много лет и очень берёг. Чем-то она ему нравилась. И узнать эту курточку Мария могла с первого взгляда.

Сейчас курточка висела на крючке у неё в прихожей. А из кухни раздавались голоса вперемежку со стуком молотка.

– Нет, не эту доску. Вон ту.

Это Джордж. Отделывает кухню панелями собственного изго товления. А гость, видимо, ему в этом помогает.

– Кажется, Мари пришла.

Это тоже Джордж. А Рейнольд Александрович уже выходит её встречать. Берёт сумку из рук. И вообще, кажется, доволен. Хотя всегда очень строго относился к семейным делам. Вот вы, дети, из-за наплевательского отношения к семье ваших отцов и матерей оказались в казённом доме – вы разве хотите, чтобы с вашими детьми было то же самое? Не берите примера с любителей лёгкой жизни. Семья – это драгоценность, а драгоценности надо хранить и оберегать. Поэтому сначала в загс, а уже потом – сожительство. А в загс Мария попадёт не скоро; Джордж честно её предупредил. И вообще: про шлюх – это у неё больное место. Всякий раз физик с его четвертаком вспоминается, и стыдно, стыдно…

Но почти родной отец Рейнольд почему-то был очень доволен. От ужина отказался, хотя приглашали в два голоса; пообещал ещё зайти; пожелал семейного счастья. Да, вот прямо так – семейного счастья. Мария выскочила провожать. Уже у подъезда вчерашний воспитатель тихо сказал: Маша, береги отношения с этим человеком. Он, может быть, единственный на этом свете, кто тебя любит по-настоящему.

– Вы так думаете?

– И думать нечего, Маша. Слухами земля полнится. Я заглянул узнать, что за ухажёр без прописки и без свидетельства о браке у тебя появился. И увидел, что он сделал в твоей ванной и доделывает у тебя на кухне. Такую красоту можно делать только от большой любви.

Он заглянул через два дня и, несколько смущаясь, поинтересовался, занимается ли Джордж отделкой квартир деревянными стеновыми панелями на заказ и сколько это стоит. А то давно уже собирался и свою кухню облагородить.

– Для вас – каждый раз обед и компенсация расходов на проезд до вашего дома и обратно. И не возражайте, Рейнольд Александрович, не потерплю. Вы уже заранее рассчитались со мной за всё, когда воспитали вот эту девушку.

Марии оставалось только смущённо краснеть и опускать глаза.

– Маш, реально понять не могу: чем он так поразил нашего папу Рейнольда? Хотя... Ну красотища же! Хочу такую же нам!

Лучшая подруга снова оглядела стеновые панели на кухне Марии.

– Стешка, я сама до сих пор столько всего не понимаю... Он на меня действительно будто с Марса свалился. И началось... Я в его паспорт смотрю: Лиандер, Джордж Маркович, 22 июня 1961 года рождения. Охреневаю. Тебе, спрашиваю, ещё даже 19 не исполнилось? О боже, я-то 20 марта пятьдесят седьмого родилась. Он смеётся – возрастом, говорит, определяется только глубина старческого маразма. А потом я думаю, как же всё странно выходит. По паспорту – я его старше на 4 с лишним года. А начинаю с ним разговаривать – и мне кажется, что он меня старше лет этак на тысячу. Такой мудрый змей, по сравнению с которым я – маленькая глупая девочка.