— Я стояла по ту сторону дороги, под деревьями, как раз у поворота. Я ее хорошо видела. Она открыла решетку, подошла к двери, подождала немного, а потом вошла в дом.

Саммерхейз нахмурил брови. Затем черты его лица разгладились.

— Все ясно, — сказал он. — Это была мисс Хендерсон. Полиция в курсе. Мисс Хендерсон сама рассказала о своем визите.

Эдна покачала головой.

— Это была не мисс Хендерсон.

— Тогда кто же?

— Не знаю. Лица я не видела. Видела ее только со спины, но это была не мисс Хендерсон.

— Но как ты можешь это утверждать, если не видела ее лица?

— Я это знаю, потому что она была блондинка. А мисс Хендерсон — брюнетка.

Джонни Саммерхейз по-прежнему проявлял скептицизм.

— Было ведь очень темно. Как же ты заметила цвет ее волос?..

— Под портиком горел свет, а она остановилась как раз в этом месте. На ней было темное манто, и она была без шляпы… И это была блондинка, именно блондинка, я уверена!

Саммерхейз посмотрел на Эдну. Его лицо приняло столь не свойственное ему строгое выражение.

— В котором часу это было?

— Точно не знаю.

Вмешалась миссис Суитиман:

— Примерно знаешь! Так скажи!

Эдна засопела, а затем сказала:

— Не было еще девяти… Я услышала бы бой часов на церкви… Было уже больше половины девятого.

— Значит, между половиной девятого и девятью. И эта леди долго оставалась в доме?

— Не знаю. Я не стала ждать. Во всяком случае никаких криков я не слышала…

— Ну, что ж! — с серьезным видом сказал Саммерхейз. — Остается лишь одно: пойти и рассказать все полиции.

Эдна расплакалась.

— Папа меня живьем съест!.. Увидите, что это так и будет!

Внезапно повернувшись, она побежала в заднюю комнату и исчезла.

— Я вам все объясню, — произнесла миссис Суитиман, отвечая на немой вопрос Саммерхейза. — Эдна вела себя по-дурацки, она и в самом деле дурочка. Отец же у нее человек строгий. Излишне строгий, может быть… Хотя об этом трудно судить! В отношении нынешних девиц… Короче говоря, она встречалась с одним славным пареньком из Куваллона, и отец ее благожелательно относился к этому. Думали, что скоро будет свадьба, но Рег не торопился… и вы знаете, какая теперь молодежь: Эдна начала встречаться с Чарли Мастерзом…

— Мастера? Он работает у Коула?

— Да-да. Работает у Коула на ферме. Он женат, у него двое детей, а он бегает за юбками, потеряв всякий стыд! Эдна буквально свихнулась, не иначе! Разумеется, когда отец узнал, он положил этому конец! В тот вечер Эдна собиралась в кино с Регом… Так, по крайней мере, она сказала отцу… А на самом деле пошла на свидание с Мастерзом. И ждала его на обычном месте. Он не пришел — или жена заставила его остаться дома, или же он отправился еще к кому-то. Эдна подождала некоторое время, а потом ушла. Вот, как было дело! Понимаете, ей трудно признаться, что она была там тогда, как в это время ей следовало бы ехать в куваллонском автобусе!

Джонни Саммерхейз кивнул головой в знак согласия. И не пытаясь понять, каким чудом такая малопривлекательная девушка, как Эдна, могла обратить на себя внимание двух мужчин, он начал обдумывать ситуацию с практической точки зрения.

— Она не хочет обращаться к Берту Хейлингу? — спросил он.

— Нет.

— Я понимаю, что она стесняется. Но в полицию надо все-таки сообщить!

— Вот об этом-то я ей и твердила без конца! Саммерхейз на минуту задумался.

— Мне кажется, — сказал он, наконец, — что это можно устроить. Надо сделать так, чтобы Эдне не пришлось давать показаний во время следствия и чтобы ее имя даже не упоминалось. Важно, чтобы полиция была в курсе, а откуда у нее сведения никому другому знать не обязательно. Я могу позвонить Спенсу и попросить его приехать, а еще лучше, если я сам отвезу Эдну на своей машине в Килчестер. Ее там выслушивают, и никто ничего не узнает. Я сейчас позвоню Спенсу и скажу ему, что мы приедем.

Спустя несколько минут Эдна усаживалась в грузовичок Саммерхейза, и они направились в Килчестер.

Эркюль Пуаро находился в кабинете комиссара Спенса в Килчестере. Откинувшись на спинку кресла, закрыв глаза и соединив ладони с растопыренными пальцами, он размышлял. Комиссар Спенс занимался текущими делами за своим столом. Подписав письма, проинструктировав по какому-то вопросу сержанта, он с минуту молчаливо смотрел на Пуаро, а затем спросил:

— Вы, кажется, дремлете, мистер Пуаро?

Сыщик открыл глаза.

— Думаю.

— Хорошее занятие. Я забыл спросить, как прошла ваша беседа с Джеймсом Бентли?

Пуаро нахмурился.

Он как раз думал о Бентли, когда Спенс прервал его размышления. Они были довольно неприятные. Пуаро питал дружеские чувства и особое уважение к этому офицеру полиции и согласился заняться делом, которое не сулило ему никакой материальной выгоды. И вот вместо того, чтобы доказывать невиновность какой-либо красивой девушки или хотя бы симпатичного паренька, ему приходилось спасать от петли человека, который даже не был ему признателен за его усилия, который проявлял полное безразличие к собственной участи и являл собою скорее всего «патологический случай».