Шрифт:
— И, по-моему, если вас когда-нибудь повесят, то только потому, что вы не обратили достаточного внимания на слова миссис Мак-Джинти!..
— Это так, и не надо меня спрашивать, что она мне рассказывала! Вы, видно, и не подозреваете, мистер Пуаро, что в то время меня беспокоило прежде всего то, что я буду есть на следующий день! Мне было над чем ломать себе голову.
— А сегодня вы думаете, что вам не из-за чего беспокоиться? Говорила вам миссис Мак-Джинти о миссис Карпентер, которая тогда была еще миссис Селкирк, или о миссис Рэндел?
— Карпентер — это тот, кто живет на новой вилле на самом верху холма? Он был женихом миссис Селкирк. А ее миссис Мак-Джинти прямо не выносила! Почему, я не знаю.
— А Рэнделы?
— Насколько я помню, она о них никогда не говорила.
— А о семье Уэзери?
— Она их не любила. Она говорила, что миссис Уэзери невыносимая, капризная, взбалмошная. А сам мистер Уэзери никогда не обращался к миссис Мак-Джинти. Она говорила: «От него не услышишь ни слова — ни плохого, ни хорошего!» Она еще добавляла, что в их доме все несчастные.
Пуаро смотрел на своего собеседника с возросшим вниманием. В голосе Джеймса Бентли, только что звучавшем угрюмо и безразлично, появились нотки, которых у него Пуаро никогда еще не слышал. Бентли уже не довольствовался пересказом того, что он узнал от миссис Мак-Джинти, а делился, казалось, своими собственными воспоминаниями. То, что он говорил, были его собственные мысли. Бентли размышлял вслух о «Хантерс Клоз», о жизни его обитателей. Свойственная ему апатия покинула его.
— Вы с ними знакомы? — мягко спросил Пуаро.
— По существу, нет. Но однажды собака мисс Дейдр попала лапой в капкан. Она никак не могла ее вызволить. Тогда я ей помог…
Пуаро вспомнил слова миссис Оливер о ее беседе с Дейдр Хендерсон.
— А потом вы разговаривали с мисс Дейдр?
— Так оно и было. Она сказала, что ее мать очень несчастна. Она обожает свою мать.
— А вы говорили ей о своей матери?
— Да.
Пуаро помолчал. Он ждал.
— Жизнь так ужасна и несправедлива, — вновь заговорил Джеймс Бентли. — Существуют люди, о которых можно сказать, что они лишены права быть счастливыми.
— Это правда, — заметил Пуаро.
— Не очень уж много счастья у нее, у мисс Уэзери.
— Хендерсон, — поправил его Пуаро.
— Да, я забыл. Действительно, она мне сказала, что у нее отчим. А она — мисс Дейдр Хендерсон.
— Дейдр… Дейдр всех Печалей… Красивое имя… Но сама она, как мне говорили, не очень-то красива…
Джеймс Бентли покраснел до ушей.
— Но я находил, что она в общем-то недурна, — сказал он медленно.
Глава 19
— Теперь послушай меня!
Эдна засопела. Миссис Суитиман могла лишь повторить свои слова. Разговор продолжался уже длительное время и не давал результатов. Миссис Суитиман раз двадцать говорила одно и то же. Эдна без конца шмыгала носом, временами хныкала и в ответ на доводы миссис Суитиман повторяла все те же две фразы:
— Я не могу это сделать! Папа съест меня живьем!
— Возможно! — промолвила миссис Суитиман. — Но убийство есть убийство. Когда кто-нибудь что-то видел, тут уж ничего не поделаешь! Самое лучшее, что ты можешь сделать…
Миссис Суитиман остановилась на полуслове и обратила все внимание на миссис Уэзери, которая пришла купить шерсти и вязальные спицы.
— Давненько не имели мы удовольствия видеть вас, мадам! — сказала она, роясь в своих коробках.
— Да, действительно! — ответила миссис Уэзери. — Я не очень хорошо себя чувствовала в последнее время. Знаете, сердце…
Глубоко вздохнув, она добавила:
— Мне приходится почти все время лежать с вытянутыми ногами.
— У вас, кажется, новая прислуга? — спросила миссис Суитиман.
— Да-да. Она довольно ловкая и неплохо готовит, но у нее немыслимый вид. Она обесцвечивает волосы и носит такие облегающие юбки, что просто неприлично!..
Миссис Суитиман высказала свою точку зрения на современных горничных, совершенно недостойных своих предшественниц, а затем, пока миссис Уэзери выбирала спицы, проговорила:
— Какой ужас то, что случилось с миссис Апуард, не правда ли?
— Именно, ужас! Сначала мне ничего не хотели говорить. Когда же я все-таки узнала, то у меня началось сильнейшее сердцебиение. Я ведь так чувствительна!