Баня нашего техсостава была построена из досок ящиков от снарядов реактивной системы залпового огня РСЗО «Град». Дубок мне как-то говорил, что именно она ценилась больше всех. Доски были длинные и шпунтованные. Сколько спирта ушло на то, чтобы выторговать такое количество материала у артиллерии, представить себе не могу.

Также парочка помещений была сооружена из «блоков» – зелёных ящиков, набитых сухой глиной. Внутри вся баня была обшита теми же досками, очищенными от защитной краски.

В предбаннике я встретился с Валерой Гаврюком, который тоже решил освежиться.

– Серый, ну расскажи, что там у Марка произошло? – спросил Валера, когда мы зашли в парную.

Гаврюк проверил работу «полариса» – металлической самодельной печи, которая и служила нам нагревателем воды и парилки. Это некий гибрид буржуйки и реактивного двигателя, работающий на нашем родном авиационном керосине.

– Сказал, что с земли подбили. Эти «боевые соколы» очень сложный противник, – сказал я, присаживаясь на скамью.

– Понятно. Командир рвался лететь к вам, чтобы если прыгнет Марик у духов, прикрывать до победного, – сказал Валера, плеснув воды на камни.

– Кто остановил? – спросил я.

– Павлов прилетел как раз из ущелья и у самого самолёта нагнал его. Егорыч тут же группу подготовил к эвакуации Марика и запустился. Ты мне вот что скажи, – произнёс мой командир звена и лёг на скамью. – Мы как долго будем этого Хрекова терпеть? Почему никто не замечает очевидного – он недоумок.

Конечно, в словах Валеры истины очень много. Но на то мы и военные, чтобы выполнять приказы, а устраивать бунты и жаловаться не про нашу армию.

– Думаю, что найдутся люди, которые «оценят» его действия по заслугам, – спокойно сказал я и плеснул ещё воды.

– Кстати, командир отправил представления в Кабул на нас. Сегодня командующий может подписать и уже отправит в Ташкент, – радостно хлопнул в ладоши Валера.

– Ждёшь третий орден Красного Знамени? – спросил я, но какие именно награды нас ждут, Валера не уточнил.

Если выгорит такое дело, то вообще замечательно. Уже третья награда будет у меня, а значит, и на парад не стыдно выходить. По мне, так Валеру уже надо к Герою Советского Союза представлять, а не третий орден.

В назначенное время, мы выдвинулись в сторону штаба 109й мотострелковой дивизии, где разместился весь генералитет, в том числе и маршал Советского Союза Соколов. Валера тоже поехал с нами, и у меня сразу возникла мысль о проведении разведки.

Попасть на приём к высокому начальству было несложно. Адъютант, который в прошлый раз рассказывал нам о сложности своей работы и всячески угрожал нам, отошёл в сторону и не препятствовал Томину войти в кабинет. Ну и командир был более чем убедителен в своих аргументах на проход.

– Рот свой закрыл и ушёл в сторону! Иначе будешь сквозняк ловить лбом, а потом и простуду интимным местом, – рыкнул на него Валерий Алексеевич и отодвинул с дороги майора и вошёл в кабинет.

Через минуту Томин позвал и меня с Валерой. Войдя в кабинет, я почувствовал себя на каком-то круглом столе для обсуждений.

Ахромеев что-то доказывал сидящему в одной майке Соколову. Модяев постоянно предоставлял какие-то снимки, выкладывая их перед ещё тремя серьёзными дядями. Ну и только один человек был невозмутим и спокойно наблюдал за всем со стороны.

Тот самый представитель КГБ – Сергей Иванович, который просматривал документы и изредка поглядывал на горячий спор генералов между собой.

– Сергей Леонидыч, товарищ маршал, надо что-то делать с границей. Иначе мы этот поток не остановим, – в некой требовательной манере говорил Ахромеев. – Я говорил ещё давно об этом.

На этих словах генерал армии остановился, поймав взгляд «конторщика». Естественно, что Ахромеев находился на контроле. Он был одним из тех, кто противился вводу войск в Афганистан. Как и начальник Генерального штаба Огарков.

– Сергей Фёдорович, – обратился «конторский» к Ахромееву. – У нас есть стратегия работы в Афганистане. Вопрос границы не стоит так остро.

– Если не перекроем поставки оружия, то американцы заполонят своими стволами все лагеря вдоль пакистанской границы. Мы увязнем на несколько лет в этой войне, – стоял на своём Ахромеев.

Генералы искали пути решения проблемы. А она была весьма серьёзной. Никто, за исключением Ахромеева, не признавал очевидного – перекрывать границы нужно немедленно.