Когда он женился на Гале, уже несколько месяцев спустя к ним стали приезжать её дальние родственники, которые нередко оказывались кавказскими мужчинами. Галя же твердила, что это её братья. Но их распущенности и развязности не было предела. Часто, приходя домой, Максим Александрович заставал на квартире Галю с так называемыми братьями. Ничего непристойного они не вытворяли у него на глазах, вот только Галя расхаживала в ночном халате, а братья в майке и трусах, разлёгшись на диване, смотрели телевизор. Братья сменяли один другого, а рога у Максима Александровича росли быстрым темпом. Узнав обо всём, он намерился прогнать её, но Галя заявила о беременности. Максим Александрович смириться с изменой не мог и сам ушёл из дому, оставив жене и будущему ребёнку квартиру. Однако после рождения малыша родители Максима Александровича настояли на ДНК-тесте, и выяснилось, что Артурчик никакой не сын нашему герою. Но вернуть квартиру, переписанную на Галю, было уже невозможно. И Максим Александрович остался без жены, без ребёнка и без дома и вернулся в отчий дом.

Родители неустанно повторяли ему о позоре, который он навлёк на их семью, отчего жизнь с ними стала невыносимой. Тогда он снова съехал и начал снимать то тут, то там квартиры, пока хозяева не выгоняли его, находя более платёжеспособных квартирантов. Хозяйка, у которой наш герой снимал нынче квартиру, всё обещала наведаться, и её визит, наконец, состоялся этим вечером. Однако ничего хорошего он собой не предвещал.

***

Максим Александрович возвращался вечером домой, и у него в голове всё ещё звучали громогласные наставления Магомеда. Непоколебимый в своих убеждениях начальник не доверял официальной медицине и ругал подопечного за обращение в поликлинику. Магомед упрекнул, что тот всё никак не хотел следовать его советам и поэтому заболел. Советовал он ему в первую очередь хиджаму – лечебное кровопускание, которое, как утверждал Магомед, лечило практически все болезни. Второй извечной рекомендацией было посещение горячих источников, где минеральная вода укрепляла кости и мышцы. Ну и третьим принципом лечения предлагался отказ от прививок. Но так как Максима Александровича с самого рождения уже вакцинировали всеми возможными прививками, то Магомед советовал нашему герою сходить в мечеть или церковь, но желательно всё же в мечеть.

– Молись богу, – всё твердил он, – проси его о прощении и помощи. Аллах милостивый и милосердный.

Максим Александрович молился богу, дабы поскорее настал вечер, и он избавился от необходимости выслушивать Магомеда. Милостивый и милосердный господь внял его молитвам, и, наконец, отправил солнце ко сну, а нашего героя домой. Но даже на пути к дому, сулившему заслуженный отдых после напряжённого дня, его поджидало очередное препятствие. У других людей нет худа без добра – у нашего же героя худо всегда бед добра, но никогда не бывает добра без худа. Только он подошёл к подъездной двери, как из ниоткуда выскочил Андрюша, на ходу натягивая медицинскую мазку.

– Скажи, Смирнов, разве я похож на чмошника? – пробурчал он сквозь ткань на лице.

Максим Александрович, прям как Артурчик, стоял в недоумении и хлопал глазками. Андрюша вплотную приблизился к шурину и принялся усердно жестикулировать, тыкать ему в грудь пальцами, двигать туда-сюда замок на его куртке – манеры, которыми он до мозга костей пропитался на улицах. Хотя с далека могло показаться, что он читает рэп.

– Или может я за слова свои не отвечаю?

– Чего тебе надо? – спокойно спросил наш герой.

– Тут я задаю вопросы! – рявкнул Андрюша. – А ты отвечаешь!

– Мне сейчас не до…

Внезапный удар по солнечному сплетению прервал Максима Александровича. Не успев договорить, он вскрикнул и согнулся пополам, точно гвоздик. Только вместо молотка орудовали боль и чудовищные спазмы. Андрюша похлопал его по спине и продолжил:

– Раз ты понимаешь только язык боли – будем говорить на языке боли.

Максим Александрович попытался выпрямиться, но тут же получил мощный удар локтем по спине и свалился на землю. Теперь боль опоясывала его с обеих сторон, не позволяя даже вдохнуть.

– Дай тебе чуток расслабиться – так ты наглеть начинаешь, Смирнов. Ну ничего, я научу тебя, как надо со мной разговаривать.

Наш герой, наконец, справился с болью и сумел сделать вдох. Смутно он слышал наставления зятя о том, как Максим Александрович должен к нему относиться: не избегать, не убегать, не перебивать, на вопросы отвечать, карманы выворачивать, а потом не ябедничать. Переведя дыхание, он приподнялся на четвереньки, поднял голову и с ухмылкой ответил обидчику:

– Не дам я тебе денег…

В ответ последовал удар ногой по тому же солнечному сплетению. Максим Александрович выгнулся по-кошачьи, вскрикнул и разразился страшным кашлем, отхаркивая кровь.

– Ах ты мелкий… – совсем разозлился Андрюша. Поняв, что добровольно шурин денег ему не даст, он наклонился, чтобы осмотреть его карманы. Но Максим Александрович внезапно схватил его за ногу, отчего тот потерял равновесие и упал на спину. Наш герой быстро подполз к нему и навалился всем телом. На земле началась борьба. Но схватка быстро прервалась, когда послышалось осторожное и даже вежливое покашливание женщины. Застыв в связке на полу, зять и шурин подняли головы и увидели светловолосую женщину в годах, роскошно разодетую, увешанную драгоценностями, с коричневым платком на голове, коричневыми очками на лице, с коричневой кожаной сумочкой на плече и декоративной коричневой тросточкой в другой руке.

– Прощу прощения, молодые люди, – начала она, – не могли бы вы в другом месте кувыркаться? Такую пыль подняли, что и к двери не пройти! Только взгляните на моё платье – если придётся отдавать его в химчистку, оно непременно потеряет вид!

– Здравствуйте… Эльвира Моисеевна, – с одышкой проговорил Максим Александрович.

– Смирнов?! – охнула женщина. – Это что вы тут устроили, позвольте поинтересоваться?!

Парни поднялись с земли. Андрюша походил на пса, у которого из пасти вынули кошку и только что посадили его на цепь. Наш герой выглядел совсем неважно: волосы переплелись в кашу, с носа к губам спускалась кровяная дорожка, рубашка торчала из-под брюк, порванная в нескольких местах и со следами от крови, брюки испачканы землёй, обувь помята.