— Ну и подыхай тут. — Наклонясь вперед против ветра, пошел по обочине в сторону Рымбая.

Коля обернулся, крикнул:

— Эй! Как тебя… Александр! Сволочь пьяная!

Снял полушубок, потом телогрейку, подумав немного, вынул из карманов гимнастерки документы и снял ее тоже. Полушубок надел на рубаху. Накачал в ведерко мазута, облил им все, что снял, сунул под днище трактора и подпалил от факела. Увидел шапку Мартынюка, подобрал и бросил в кабину. Затем пошел в лес. Снегу там было поменьше. Разрыл ногами и руками большой сугроб. Как и предполагал, в нем оказались сложены недомерки. Стал таскать их к трактору. Натаскав про запас и распалив костер, снова занялся мотором.

Писарь шел, спотыкаясь. Ему было весело. Отпил еще немного, выбросил флягу. Обернулся и погрозил кулаком:

— Это тебе за газовую атаку, литер «Д». Думаешь, я забыл? Ха-ха! Приду, скажу, что ты струсил и вернулся. Накладные со мной? Со мной. А трактор я на базе достану. Чего-чего, а трактор — раз плюнуть.

Он упал в снег, поднялся.

А Коля снова крутил рукоятку. Полушубок мешал — скинул. Рубашка намокла от снега и пота. Наконец мотор фыркнул раз, другой и завелся! Коля сел на полушубок, зачерпнул снег ладонью, сунул в рот. Потом оделся, залез в кабину и рванул трактор с места.

Правую дверцу Коля оставил открытой, двигался осторожно, медленно, ощупывая фарами каждый сугроб.

Он нашел Мартынюка, когда уже были видны сквозь метель огни Рымбая. Из большого сугроба, у края дороги, торчали валенки. Коля чуть не наехал па них. Выпрыгнул из кабины, откопал писаря. Тот лежал, свернувшись калачиком. Мокрые волосы его обледенели и чуть позванивали сосулька о сосульку, нос был белый. Коля расстегнул тулуп на груди, послушал: дыхание, хоть и слабое, было. Растер лицо Мартынюка снегом и втащил в кабину.

В поселок влетел на полной скорости, благо улицы были пусты. На поворотах раскидывал сугробы, пару раз даже задел за углы заборов. И наконец затормозил у медпункта. У крыльца была прибита фанерка с красным крестом в белом круге. Выскочил и загрохотал кулаком по двери. Сонная медсестра открыла:

— Ну, чего хулиганишь?

— Обмороженного возьмите.

— Это ты, что ли?

— Нет, там в кабине.

С помощью санитара вытащили писаря из кабины. Он совсем был плох. Сестричка испугалась:

— Ой! У него пульса нет, мама!..

— Так ведь дышит же, — сказал санитар. — Эх, и какой же крепкий дух из него выходит.

— Подождите, — Коля расстегнул карманы Мартынюка, вынул его документы и накладные с требованиями на грузы. — Ну, я пошел. Я потом за ним заеду, на обратном пути.

Он разбудил прапорщика, заведовавшего складом ГСМ, заставил его найти людей и погрузить бочки с горючим на сани.

На продскладе вышла заминка. Часовой-казах твердо сказал:

— Стой! Кто идет?!

— Слушай, друг, — попытался Коля с ним объясниться, — где твое начальство живет? Мне срочно надо.

— Стой! — приказал часовой и щелкнул затвором. — Стрелять буду!

— Да подожди ты стрелять. Свой я, ты что, не видишь?

— Ложись! — сказал часовой. — Лицом вниз!

— Да некогда мне с тобой.

— Первый выстрел в воздух, — сказал часовой и выстрелил.

Коля упал лицом в снег. Вьюга свистела над ним.

Прошло какое-то время. Коля приподнял голову.

— Ну, долго?

— Лежать, — сказал часовой и снова щелкнул затвором.

— Формалист проклятый. Холодно же лежать.

Наконец послышались торопливые шаги: бежали к складу люди. Кто-то крикнул:

— Илубаев! Это я.

— Начальник караула, ко мне, остальные на месте! — продолжал действовать по уставу часовой. И доложил, когда над Колей остановился тяжело дышавший человек: — Часовой Илубаев, пост номер пять, задержал нарушителя, товарищ сержант!

— Молодец Илубаев! А ну, вставай!

Коля выпрямился и увидел прямо перед собой лицо Лешки Горбатова.

— Тю! — сказал Коля обрадованно. — Леха! Ты? Вот это встреча.

Но Лешка хмуро смотрел на него.

— Отставить разговорчики, задержанный! Руки назад, шагом марш в караульное помещение!

— Леш, ты что?

— Шагай, шагай!

— Ненормальные, что ли? Да ты пойми: меня подполковник послал за горючим и продуктами для десанта.

— Разберемся, кто тебя послал.

— Леша, хватит, не до шуток. Если я сегодня не пробьюсь обратно…

Они вошли в караульное помещение. Здесь было жарко натоплено. Подсменные спали, не раздеваясь, на койках, другие пили горячий чай за длинным столом.