— Твой парень не ел целый день. Накорми его получше, дорогая, — поддразнивает дядя Мутхиа Джанаки.

В конце церемонии жену и мужа заставляют играть в шутливые игры, например, надо достать щипцы для орехов из горшка с узким горлышком или же попытаться быстро схватить кокосовый орех.

Все это завершается большим пиршеством и сбором мои.

Алагесан живет в доме невесты три дня. На третий день начинается церемония обливания водой, известная как «танец с шафрановой водой». Невеста и жених вместе с кузенами разделяются на две группы, располагающиеся по обе стороны пандала, и обливают друг друга шафрановой водой. Все кузены участвуют в этой веселой свалке.

Навес разбирается и выбрасывается в реку. Джанаки с мужем направляются теперь в свой новый дом. От родителей Джанаки получает все необходимое из одежды, медные горшки, лампу, циновки, подушки, скребок для очистки кокосовых орехов и другую утварь.

Пожив три дня в своем доме, Джанаки и Алагесан наносят первый визит родителям Джанаки. Такой визит называют марували — «путь обратно». Во время пребывания здесь шафер жениха и подружка невесты изо всех сил стараются заставить молодых разговаривать друг с другом.

После вкусного угощения и поклонения семейным богам они уходят. Этот путь назад к своему дому называется тхани вали — «одинокий путь».

Дядя Палани ставит тяжелый поднос на голову Джанаки. Она понимает значение этого ритуала и обращается с просьбой:

— Пожалуйста, дядюшка, не делайте этого. Вы же знаете, что я лучше упаду на дороге, чем позову его на помощь!

— Так надо, дорогая, ничего не поделаешь.

— Мой младший брат, — причитает Панджали со слезами радости и горя одновременно, обращаясь к Алагесану, — ты теперь будешь вместо отца и матери для моей дочурки…

— Заботься о своей жене, — вторит ей Арджунан.

Молодая пара уходит. Алагесан идет далеко впереди Джанаки. Не прошли они еще и мили, как Джанаки устает от тяжелого груза. Она робко зовет:

— Подойди ко мне и возьми поднос. У меня голова раскалывается.

— Разве он такой тяжелый? — спрашивает Алагесан.

Джанаки не смотрит на него. Сказаны первые слова на долгом пути новобрачных по жизни.

КОГДА ПРИХОДИТ СМЕРТЬ

Однажды вечером, когда дядя Палани сидел в своем уголке, размышляя над последними событиями на плантации, он увидел фельдшера, выходящего из комнаты кангани Ситхамбарама. Лекарь был чем-то обеспокоен и опечален. Дядя Палани подошел к нему.

— Салам, дораи[45]. Пожалуйста, сделайте все, что в ваших силах, чтобы вылечить кангани Ситхамбарама, — просит дядя Палани.

— Все доктора на Цейлоне не помогут ему теперь, Палани.

— Пожалуйста, не говорите так, сэр. Он же в моем возрасте. Кроме того, у него имеется еще дочь на выданье.

— Знаю, Палани. Но как можно спасти человека в таком тяжелом положении?

Фельдшер идет дальше своей дорогой. Дядя Палани направляется в комнату кангани Ситхамбарама. Там он видит его дочь Синтхамани. Она сидит с распущенными волосами и горестно причитает:

— Отец, отец! Зачем ты покидаешь меня? Разве ты не знаешь, что ты все для меня в этом мире? Когда тебя не станет, кого же я назову «отец»? Что же мне тогда делать?

Дядя Палани, не в силах вынести эту сцену, входит в комнату. Кангани Ситхамбарам лежит на деревянной кровати. До самых плеч он накрыт одеялом. Под ним его тело почти незаметно. У него совсем измученный вид, лицо осунулось, в глазах несказанное изумление. Он дышит с трудом, дыхание вымученное, неровное… Его жена Ракки сидит на полу, стиснув голову руками. Она все время кашляет, сморкается и вытирает мокрое от слез лицо.

Дядя Палани знает, что приход смерти в дом непохож на длинный зимний сон. Смерть налетает внезапно, как удар грома. Он понимает, что родственники должны быть готовы к тому, чтобы испытать всю меру скорби и горя. Он отводит сына Ситхамбарама в сторону и говорит:

— Арумугам, мне нечего сказать тебе. Ты сам все понимаешь.

— Да, дядя, я понимаю, хотя не могу смириться с этим. Мой отец ведь еще не стар.

— Никакой надежды нет. Ты слышишь меня, сын мой?

— Да, дядя.

— Будь мужественным. Мужчине не пристало плакать. Возьми себя в руки и покажи пример другим. Как старший сын ты должен исполнить свой последний долг. Разбей три кокосовых ореха и положи рядом с его головой. Поставь к изголовью медную лампу и зажги в ней три фитиля: один поярче, а другие слабым огнем. Пусть они горят всю ночь. А Мутхусвами пусть читает викунтха амманаи (религиозный гимн, который читается у постели умирающего).

Вскоре начинается ритуал. Мутхусвами говорит нараспев первые строки. Ракки бьет себя в грудь и кричит выбегая:

— Господин мой, господин! Почему ты лишил меня дара речи?

Она видит Арумугама на веранде с другими родственниками и обнимает его:

— Сын мой, сын мой! Что же с нашим отцом?

— Успокойся, мама. Не надо, чтобы он слышал твои рыдания. Не причиняй ему новые страдания в этот час.

— Если бы я могла плакать, я бы залила слезами всю плантацию, сын мой.

Дядя Палани выходит на цыпочках, смотрит сердито на Ракки: