— Татьяна, спасай, на тебя только надежда. Век буду должен! — И в знак серьезных намерений положил плитку с шоколадом на угол стола, найдя пустой пятачок пространства между тяжелыми альбомами бумаг и распечаток.

— Так-так-так, — сложила она ладони друг на друга поверх стола. — Знаменитый Ремер. И шоколадка, надо же. — Отчего-то скептически посмотрела она мой дар.

— В общем, мне бы письмо… — Начал было я.

— Не отдам. — Твердо пригвоздила Татьяна.

— То есть, не отдам? — Растерялся я. — Мне бы у тебя его распечатать. Я паспорт потерял, хочу от университета сопроводительное. Временное удостоверение-то мне дадут, но с письмом как-то спокойнее, — принялся излагать придуманную заранее причину, хотя уже чувствовал какой-то подвох. — На вокзале там показывать. Вдруг не поверят, билет не продадут. Домой хочу съездить.

— Ах, распечатать. — Демонстративно задумалась она. — Я думала, ты за этим письмом охотишься, — повернувшись к окну, Таня приподняла краешками пальчиков раскрытый конверт, из которого выглядывал сложенный втрое лист плотной бумаги.

— А что там? — Замер я.

— Письмо на имя ректора от «ТестКлиник — ГлобалПлюсХелс». Жалоба на дебош студента М. Ремера. В копии префектура города.

Да что ж за кровопийцы такие! Даже комары так не бесят!

— Или нет. — Уронив конверт обратно, Татьяна сложила руки под грудью и демонстративно изобразила задумчивость, коснувшись указательным пальцем губ. — Может, эта докладная тебя интересует. — Сместив веером лежавшие перед ней бумаги, девушка безошибочно выловила прямоугольник бумаги, заполненный от руки. — От коменданта общежития?

— Меня ж уже выселили, — буркнул я.

— Теперь еще и отчислят, — пожала она плечами. — Наверное. Одно письмо ты, может, еще и переживешь, но два…

— Да не виноват я! — Набрал я воздуха грудью. — Прокляли меня, Таня. — Выдохнул с ожесточением. — Точно говорю.

— Да ну? — Скептически повела она бровью.

— Алексея с нашего курса знаешь? Вот ведьма его и прокляла. Сначала самого Леху приворожила, — грозно смотрел я в угол комнаты. — Теперь друзей отваживает. Я у них в гостях был, трезвый — с тортом приехал, без спиртного. А как выгонять меня начала, такси вызвал и уехал — у Алексея спроси. Так до порога меня ведь гнала! В общем, только утром следующего дня и очнулся. В сумасшедшем доме.

— Вот это да… — ахнула тихонечко секретарь. — Это, получается, еще письмо из дурки будет…

— Таня, — укоризненно посмотрел я на нее. — Если б я пьяным дебошил или дрянь какую жрал, отпустили бы меня в тот же день? Говорю же — проклятие, как есть проклятие!

— А девчонки говорили, на тебя ничего не ложится.

Настал мой черед укоризненно на нее смотреть — та даже смутилась, осознав, что ляпнула.

— Другой бы — вообще сдох, — строго подчеркнул в ответ. — Но если и вправду отчислят, — горестно покачал я головой. — Получается, и меня добьет…

— Я ведь твоему другу Алексею и позвонить могу, — задумалась Таня.

— Звони, — тряхнул я головой. — Но если моя правда — спасай, Таня! Не дай замерзнуть и пропасть, как брошенному котику ранней зимой!

— Ладно, котик. Сейчас все узнаем, — нашла она телефон среди бумаг и, не отводя задумчивого взгляда, в самом деле набрала Лехин номер телефона, поставив разговор на громкую связь.

Тот был на парах, но звонок из деканата игнорировать не стал. Хотя вопросам явно удивился.

— Так, говоришь, был у нее конфликт с Ремером?.. Нет, ничего не случилось. Спасибо.

Оставалось только руками развести — мол, сама все слышала.

— Хорошо, — вновь задумалась Татьяна. — Одно из писем я придержу пока.

Я молча достал еще одну плитку шоколада и положил поверх первой.

— Ты не обнаглел? Думаешь, два письма — две плитки?

— А сколько? — Похлопал я честными глазами.

— Не две, вот уж точно.

Но мое подношение приняла и переложила в верхний ящик стола. Затем внимательно начала меня изучать, словно решая что-то.

— И мне бы все-таки письмо еще распечатать, — успел я вставить, пока мне не огласили ценник.

— Для вокзала? — Скептически подняла она бровь, все еще не веря, что это и было причиной визита.

— И для вокзала. И «характеристику» еще, — помялся я с ноги на ноги. — Пока еще какое письмо не пришло.

Потом что-то положительное получить будет гораздо сложнее.

— Еще и характеристику на тебя писать?

— Да я сам на себя напишу, не проблема. Только подпись поставить! — Заверил я.

— Так. — Словно что-то для себя решив, подытожила Татьяна, легонько хлопнув ладонью по столу. — Сводишь меня в театр, малый драматический, в семь. Забираешь от метро, довозишь домой на такси. Понаблюдаю тебя. Большая ответственность — такие письма прятать, — отвернулась она к злополучной кляузе.

Заодно скрывая явное смущение на порозовевших щечках.

— С великим удовольствием схожу в театр с прекрасной леди. — Степенно поклонился я.

— Все, кыш.

Интересно, можно будет провести у Анны Викторовны расходы на свидание, как представительские расходы?.. Спросил бы — да как бы башку не оторовала…

Что ж делать-то? Под тяжкие раздумья, как раздобыть финансы, отчего-то вновь начал их тратить — то есть, добрел до столовой и оплатил себе плотный обед. Очередная пара закончилась, и люди стали потихоньку подсаживаться за соседние столики.