Игорь Конев получил задание от Булавинцева — поехать в пригород, где какие-то подростки устроили поджог в доме пенсионера. Пашке же Ивлев вручил письмо читателя, который в лесу неподалеку от шоссе обнаружил огромные кучи костей крупного рогатого скота. Друзья договорились в обе точки съездить вдвоем: Павлик с фотоаппаратом «Зенит», Игорь с диктофоном.

Приехали на электричке на станцию Садгород, нашли тот самый подгоревший дом (на самом деле пожар затронул только чердак, но дыра в крыше прогорела знатная, так что ремонт требовался серьезный и оперативный, иначе после первого тайфуна все отсыреет напрочь). Поговорили с хозяином, потом с соседями — молодыми ребятами, которых дед подозревал в поджоге. Тут пригодилась красная корочка корреспондента «МК», которой успел разжиться Игорёк: он мельком светанул ею перед парнями, и те приняли его за дознавателя из милиции. Деловито фотографировавший место происшествия и внимательно изучавший следы поджога Павлик сошел за представителя криминалистической экспертизы. По возвращении ребята написали репортаж в «ДВ Ведомости»: разворот под заголовком «Хорошо иметь домик в деревне!»

Затем поехали на улицу Лазурную, откуда неравнодушный читатель повел ребят в лес. Углубившись в дебри примерно на километр, парни увидели огромные кучи костей — в мешках и россыпью. Над кучами тучами вились мухи. Изучив наиболее свежие экземпляры, Игорь объявил, что кости бараньи.

— Кто-то зарезал много баранов и наделал много шашлыка, — сделал дедуктивный вывод Павлик и стал фотографировать.

— Или делал этот шашлык очень долгое время, а кости сваливал сюда, чтобы не платить за утилизацию, — продолжил рассуждение Игорь.

— Скорее всего, это какое-то кафе неподалеку, давай поищем! — предложил Павлик, и парни стали возвращаться к трассе по натоптанной тропинке. Тропинка вывела ребят к заднему двору кафе «Арарат». Павлик и его сфотографировал, после чего молодые люди, гордые своим открытием, вернулись в редакцию.

Репортаж «Гора Арарат из бараньих костей» Андрею Ивлеву очень понравилась. Но ставить ее в том виде он отказался, потому что ребятам угораздило попасть именно в те самые 10 градусов «слепой зоны»: кафе «Арарат» владели армяне, и главред «МК» не хотел даже проверять его реакцию на такой материал.

— Предлагаю компромисс, — сказал главред «МК во Владивостоке». — Убираем все упоминания названия «Арарат», убираем адрес — и пишем просто «придорожное кафе у леса». Получится не так забористо, но зато у папы Артуша не возникнет желания прекратить с вами сотрудничать.

Глава 5

Чувство вины

Игорь Конев, пока не поступил в универ, вел здоровый образ жизни. Не пил, не курил, занимался легкой атлетикой и горным туризмом. Но уже 2 сентября, выйдя с Павликом из учебного корпуса, он достал из сумки пачку сигарет «Собрание» и закурил.

— Ты ж за здоровый образ жизни вроде бы был! — удивился Павлик.

— Я и сейчас за здоровый образ жизни, я буду курить редко, и исключительно дорогие сигареты! — гордо произнес Игорь, выпуская дым изо рта. — Либо «Собрание», либо «Парламент». Не больше пачки в неделю.

Через две недели Павлик увидел в руках Игоря не изысканную коробку гламурного «Собрания», а унылую черную пачку народных сигарет «Петр 1». Оказалось, что «Собрание» за две недели сентября 1998 года подорожало в три раза и теперь стоит больше, чем дают Игорю на карманные расходы родители — таковы были для первокурсника журфака ДВГУ основные последствия дефолта, повлекшего отставку правительства и руководства ЦБ России. С тех пор Игорь курил исключительно «Петра». И не только после пар на журфаке, но и после забега на стадионе и даже во время дальних туристических походов по сопкам Манчжурии, о которых постоянно травил байки на посиделках с однокурсниками.

И лишь на втором курсе, начав писать в «МК» и «ДВВ», Игорь снова перешел на «Собрание». Репортаж «Кости в лесу за придорожным кафе» вышел совсем не забористым, но гонорар парни получили неплохой — 6 рублей за строчку (а их, строчек, вышло 300), как и за «Домик в деревне» (еще 300). В «ПАРИ» тогда была принята 10-бальная система оценки материалов, и самые лучшие оценивались по 10 рублей за знак, а самые худшие — по 1–2 рубля.

По 10 рублей за строчку Павлик за всю свою работу в «ДВВ» получил лишь дважды. Первый раз, когда написал в «МКВ» слух о введении краевыми властями местного налога на церковную недвижимость, против которого выступил Митрополит Владивостокский и Приморский Варфоломей, а второй — за интервью «Рюмка чаю с Чижом» с Сергеем Чиграковым, лидером вокально-инструментального ансамбля «Чиж и Ко», заехавшего в «славный город что на море» по случаю своего концерта. С Чижом его свел знакомый администратор Леша Пивкин из недавно открывшегося во Владивостоке рок-клуба Zabriskie Point. А с самим Лешей Павлик познакомился на его, Лешиной, свадьбе с худенькой блондинкой Кристиной.

Вместо кабака Леша арендовал у трамвайного парка целый трамвай и гонял на нем по ночному Владивостоку, набив его выпивкой, закуской и, конечно, друзьями, знакомыми и такими как Павлик, которых пригласили знакомые знакомых. Павлика туда пригласили знакомые фидошники Тип (в фидонете он подписывался YadroChisty Izumrud) и Натан (на самом деле просто Антон) — члены древней секты фанатов халявного интернета. А с ними он познакомился, когда шел из общаги №2 ДВГУ (что находилась на вершине сопки, куда ездит фуникулер) в свою общагу №3. Путь его лежал через Сухановскую площадь, где эти самые фидошники собирались, чтобы увидеть друг друга оффлайн. Кстати, трамвай тоже был не случаен: ведь Леша Пивкин был тем самым легендарным придурком, который, взятый на слабо любимой девушкой, угнал ночью трамвай из парка и катал на нем девушку несколько часов, а потом (пока не замели) бросил его посреди улицы и был таков. А Кристина была той самой девушкой.

Короче, в тот раз руководство клуба Zabriskie Point «пробило тему»: днем группа «Чиж и Ко» выступила с концертом во Дворце Культуры Моряков, а вечером пела и пила в упомянутом клубе — не до конца, впрочем, осознавая, где находится. А Леша позвонил Павлику в редакцию и спросил, хочет ли тот взять интервью у рок-звезды. А заодно набухаться. Если хочет, то есть предложение.

— Ээээ… А это рок-клуб? — уточнил Чиграков у Павлика, когда тот, выпив с ним третью «рюмку чаю» («чай» был под недавно появившимся брендом «Путинка», забавлявшим русский народ созвучием с фамилией нового президента, и лился по пищеводам как живая водица, сдобренный хорошим закусем от шеф-повара), спросил легенду русского рока «ну и как вам наш рок-клуб», о чем отдельно предварительно договорился с упомянутым администратором Лешей Пивкиным. — Ну, если это рок-клуб, то да. Думаю, таким он и должен быть. С мягкими креслами. А то у нас в Питере сидят все на табуретках как квочки на жердочках, и все им не так. И музыка не такая, и слова не те. А тут утонул в диванчике — и все тебе так. — И выпил еще рюмку «Путинки».