Усилием воли выдерживаю его взгляд и сильнее выпрямляю спину:

— Я просто не выспалась! — выпаливаю и краснею еще больше, потому что вспоминаю причину своей бессонницы. Белов иронично приподнимает бровь, и я спешу перевести тему: — И если ты не будешь стоять над душой, то я спокойно поем.

Тимур хмыкает.

— А вчера тебе нравилась моя близость…

— Не продолжай, пожалуйста. Вчерашнее было ошибкой, — произношу это как можно увереннее, игнорируя неприятное чувство, расползающееся в груди от вырвавшихся слов . Ерунда какая-то. Почему меня вообще это волнует? Неловкая пауза начинает давить на нервы, и я невзначай трогаю шею, бросая глухо: — Давай просто забудем.

— То есть так, да? — Белов кивает и кривит губы. — Просто забудем. Ошибка, — вторит он моему тону, но это не мешает мне услышать в его голосе искреннюю злость, а то, как его глаза вспыхивают опасным огнем, вынуждает меня опустить голову.

У меня нет ни сил, ни желания смотреть, как он реагирует на мою трусость. Или что это? Защитная реакция? Я не знаю, черт возьми, но все равно пытаюсь скрыть предательские эмоции, делая вид, что просто поправляю на груди халат.

Тимур отталкивается от кухонного островка и, обогнув обеденный стол, приближается и склоняется так, что я чувствую его теплое дыхание в области виска. У меня спирает в груди и все становится хуже, когда он обхватывает пальцами мой подбородок и пытается приподнять его, чтобы заглянуть мне в глаза. Боже… На мгновение я цепенею от того, как меня прошибает током от его прикосновения, а потом дергаюсь и отстраняюсь, не желая этого признавать на «трезвую» голову.

Вскакиваю со стула и, тяжело дыша, хочу отойти, но, стоит мне развернуться, как Тимур запирает меня в кольце рук, опершись ими о стол по обе стороны от меня. Я пытаюсь оттолкнуть его в грудь, но легче, наверное, бетонную стену подвинуть, чем его.

— Это была не ошибка, и ты сама это знаешь, — цедит он и, прижавшись губами к моему уху, продолжает тихим, вкрадчивым голосом, — только трусишь и боишься признаться себе, что тебе понравилось и ты хочешь еще. Что все так, как должно было случиться. И уже давно. Если бы я, идиот, не подыгрывал тебе в твоей игре в капризную принцессу.

Его дыхание посылает рой мурашек по коже, а напоминание о том, что мы творили ночью, заставляет клитор болезненно пульсировать. Рвано вздыхаю и сжимаю бедра, чтобы хоть немного унять накатившее возбуждение, но при этом упорно стою на своем, потому что сдаться сейчас — все равно что вернуться в прошлое, а это чертовски страшно.

Страшно вновь превратиться в неуверенную одинокую девчонку, которая каждый вечер ждет своего мужа домой и сгорает от ревности. Потому что он красивый, успешный, целеустремленный, а она… просто Саша.

Но за последние годы я проделала большую работу над собой, многое изменила, чтобы почувствовать собственную значимость — в первую очередь, для себя самой. По крайней мере, мне так казалось до приезда сюда. Сейчас я снова чувствую эту неуверенность, потому что действительно не знаю, что будет с этой новой Сашей, если она откроет свое сердце прошлому. Нет, это слишком опасно, и я не могу себе позволить снова обжечься старыми ранами, как бы мне этого ни хотелось.

— Вот только не надо психоанализа, Белов! Своим подружкам его проводи. Уверена, от желающих отбоя нет, как и всегда, а у меня вообще-то мужчина есть!

— Не поздновато ли ты о нем вспоминаешь? — усмехается как-то злобно Тимур. — И где он, этот твой мужчина? Где, Саня? Он, блядь, даже не торопится забрать тебя из дома бывшего мужа. Может, ты уже откроешь свои глаза и поймешь, что ему насрать на тебя? — Белов отстраняется и пригвождает меня тяжелым взглядом. — Этот идиот даже трахнуть тебя не смог. — Я открываю рот, шокированная напором Тимура. — Или ты уже забыла о своем маленьком признании, что у тебя с ним ничего не было?

Открываю и закрываю рот, немного сбитая с толку очередным воспоминанием, но потом поспешно выплевываю:

— Да, не было! Н-но обязательно будет! Или ты думал, что это я тебе верность храню?

— Не зли меня, Саша, — рычит он и прижимается ко мне всем телом, буквально вдавливая бедрами в столешницу. Даже слои одежды не мешают мне почувствовать, какой он сейчас твердый. И мое тело тут же отвечает ему затвердевшими сосками, которые теперь причиняют мне дискомфорт, упираясь в грубую ткань халата. Черт бы побрал этого Белова! Когда я перестану так на него реагировать?

— Это ты меня не зли! Нашелся тут альфа-самец. Переспали и переспали. Или чего ты ожидал? Что я с дуру обратно прыгну в старое болото? Это твои безмозглые подружки тебе в рот заглядывают…

— Да что ты, блядь, заладила подружки да подружки?! — срывается он, но в следующее мгновение его губы растягиваются в ленивой улыбке, а в глазах появляется хитрый блеск. — Или ты ревнуешь?

Я уже открываю рот, чтобы сказать ему пару ласковых, но в этот момент на кухню влетает взлохмаченная и явно чем-то обеспокоенная Женя.

— Мой Снежок пропал! Я везде искала, но его нет! Его срочно надо найти! А вдруг он убежал в лес? Он там потеряется!

Она чуть не плачет, нервно мнет пижамные штанишки по бокам, и я вижу, как дрожит ее подбородок.