А если он…

Внезапно Агату словно ударило электрическим разрядом. Она ведь ездила однажды в больницу к своей свекрови, которая ухаживала за дедом Максимом. И тот схватил Агату за руку. Он порывался ей что-то сказать, но ему не хватило сил. Он хрипел, сипел, смотрел на неё так отчаянно, будто надеялся на что-то. Агата же просто сбежала в тот день из палаты.

Если настоящий Серп был в теле деда, то…

Она всю жизнь прожила с монстром, пока её муж погибал в теле немощного старика? Тот парень, в которого она однажды влюбилась, исчез не под влиянием дара? Он много лет был рядом с ней, почти под её носом, а она ничего не заметила? Пыталась «вернуть былую страсть» в отношения с Серпом, хотя это был даже не он?

Мог ли Альбеску намекнуть ещё и на это? Вот почему он предлагал прийти именно с Ильей и покрасоваться перед бывшим мужем.

Отомстить ему той же монетой. Поиздеваться так же, как он сам насмехался над поверженным Серпом.

Агата сжала кулаки под столом. Пока её семья оживленно переговаривались о том, кем мог являться Серп из родственников (сейчас они вспоминали всё древо Адронов и строили догадки), у Агаты закипала кровь. От злости и ненависти, такой лютой, что сжигала её изнутри.

Чертовых тридцать лет она посвятила тому, кто попросту украл жизнь её Серпа. Отобрал у него всё. Лишил не только семьи или дара, но даже полноценного существования.

Точно так же он собирался отобрать жизнь собственного сына? Жить в его шкуре, пока настоящий Платон либо погиб, либо находится в заточении?

И что бы сделал “Серп” дальше? Убил Дитриха, чтобы наверняка заполучить дар? Ну, заодно и Златона, тот как раз всегда был для него бельмом в глазу.

Он бы попросту вырезал всю семью, только бы сохранить своё могущество?

Что ж. Решено. Она обязательно придет к бывшему мужу. Заглянет ему в глаза. Задаст несколько вопросов. И если хоть на секунду почувствует сомнение — ох, тогда Альбеску придется защищать своего пленника. Потому что Агата не просто будет целоваться с Макаровым у него на глазах.

Она сделает всё, чтобы существование этого неизвестного ей мужчины стало пыткой.

***

Виолета героически не спала до полуночи, а едва пробило двенадцать, одевшись, выбежала вместе со всеми на улицу. Дитрих чуть задержался — брал с собой фейерверки.

А потом они все вместе смотрели на то, как со всех сторон распускаются огненные цветы, разноцветным дождем опадающие и растворяющиеся в темном небе.

Семья была немного растеряна, огорошена открывшейся правдой. Ради Виолетты, которая так ждала праздника, они продолжали заведенные ритуалы. Но, переглядываясь с друг другом, понимали — каждый из них прокручивает в голове то, что узнал сегодня.

Агата, когда первая злость улеглась, ощутила такую усталость и слабость, что и полночи дожидаться не хотела. Хотела залезть на кровать, укрыться одеялом и пореветь вдоволь, оплакивая первого мужчину, которого она полюбила в своей жизни. Полюбила, но подвела его, в тот самый момент, когда он нуждался больше всего. Не смогла его узнать.

— Не жалеешь? — тихо спросил ее Илья, когда они поднимались в квартиру, вдоволь насмотревшись на затейливые фейерверки. Виолетта мчалась впереди всех, хлопая в ладоши и выкрикивая поздравления с новым годом.

— Доченька, тише, ведь кто-то и спать уже может из соседей, — попыталась утихомирить ее Таисия.

— Как спать? Как может кто-то спать? Ведь это же Новый год! — ужаснулась девочка, но всё же пыл поумерила.

— О чем не жалею? — так же тихо переспросила Агата у Макарова.

— О том, что зелье родства не использовала еще тогда, когда я предлагал достать его? Не хочу, чтобы ты себя сожалениями изводила.

Агата покачала головой:

— У Серпа… — она запнулась. Как теперь даже в мыслях называть того, кто был с ней все эти годы рядом? — У Чужака всегда язык был хорошо подвешен. Он бы нашел ответ, посмей я это сделать. Сказал бы, что проклятый дар виноват. Или выпитое им зелье, или проведенный ритуал. А потом бы нашел способ провести тест заново, да так, что и не подкопаешься. А я… я бы поверила. Потому что всегда ему верила. Всему находила оправдание.

— Да уж, если бы не история Платона, то я, признаюсь, и сам бы скорее в проклятье главы вашего рода поверил бы, — кивнул мужчина, обхватив ее за плечи. — Вы уверены, что не хотите заявить обо всем этом?

— Чтобы Платону и Мари создать новые проблемы? Какой там срок давности?...

— Я бы их прикрыл, но тут дело не только в них. А что, если кто-то еще так делает? Если ваш Чужак не один такой.

Агата поежилась. Илья как всегда был прав, но это не ей было решать. Да и решай она, что бы это изменило?