— Не стоит, — аккуратно покачала головой Агата.

— Мам, а что там такое? Я у тебя его раньше не видел, — уточнил проницательный Дитрих, пока Виолетта сама пыталась бороться с кулоном.

Конечно, не видел. Она же запрятала шкатулку в самый дальний угол шкафа и никогда не доставала с тех самых пор, как её привез Златон из особняка лет пять назад. Да, точно, прошло пять лет. Они как раз отмечали возвращение Платона из «Теневерса», когда Злат во время ремонта обнаружил шкатулку и вернул её Агате.

Откуда Марьяне было знать, что конкретно эти вещи лучше не доставать? Указаний ей таких не давали. Кулон как кулон, красивый, с ажурной вязью. Разумеется, он заинтересовал Виолетту.

— Там… — как ей не хотелось поднимать тему бывшего мужа за праздничным столом, но все взгляды уже были устремлены в её сторону. — Это наши с Серпом кулоны. Когда мы решили дать нашим отношениям второй шанс, то повторили брачные клятвы и вложили туда свои волосы…

— Фу, гадость какая! — скривилась Виолетта и выставила кулон на протянутой ладони. — Не хочу больше его надевать. Там какие-то старые волосы.

— Волосы? — негромко переспросил Платон, подавшись вперед. — Мам, а конкретно в этом кулоне чьи? Твои или отцовские?

— Отцовские. Я спрятала эти кулоны подальше. Ну, сами понимаете, почему. Выкинуть рука не поднялась, вот они и пылились в глубине шкафа.

— Как интересно. Виолетта, а могу я посмотреть твою находку поближе? — средний сын протянул руку, и девочка с охотой отдала ему неугодное украшение.

Оно ей больше не нравилось.

Платон с легкостью открыл защелку. Взгляд его был сосредоточен, в глазах появился тот самый научный интерес, который Агата узнавала безошибочно.

Комната погрузилась в молчание. Все уже понимали, что Платон что-то задумал, и не хотели его перебивать.

— Мари, — голос его звучал ещё тише, но семья всё прекрасно слышала. — Напомни, какие именно зелья тебе пришлось забрать из лавки?

Мари притащила сумку-холодильник из коридора и, раскрыв, прошлась, называя бутылочки:

— Зелье смены облика, дурманящий отвар, универсальное противоядие, зелье «ночь вдвоем», от похмелья, от зубной боли, зелье родства, жидкая смерть…

— Жидкая смерть разве не запрещенное? — насторожился Илья, уставившись на невестку.

— Оно относится к условно запрещенным. Запрещено изготовление, хранение и распространение в больших количествах. Но в малых дозах это лучшее средство от бессонницы при кошмарах, — ответила она без запинки будто читала по бумажке. — Илья Валерьевич, ну вы чего, — она осуждающе покачала головой. — Тут всего сорок миллилитров, а у моего магазинчика есть лицензия на его изготовление.

Илья хотел сказать еще чего-то, но его перебил Платон.

— Зелье родства — то, что нужно. Златон, позволишь? — Он подошел к старшему брату и, не дожидаясь разрешения, выдернул несколько волосин.

— Ай, ты чего сейчас удумал?! — обижено отскочил от него Злат.

— Не сейчас, давно уже. — Платон быстрым шагом вернулся к столу, на котором стояли зелья. — Мама же рассказывала, что Серп не признавал тебя своим сыном. Вспоминай, она даже тест ДНК делала, чтобы он перестал твердить об этом.

— Да я и сам не раз говорил, когда мы ругались, что он мне не отец. — Злат пожал плечами. — Но что с того?

Агата закатила глаза. Новый год, зачем сейчас эти темы поднимать. И вовсе всё не так было!

— Платон! — с нажимом произнесла его имя, но он и не думал от своего отступать.

— Я знаю Серпа лучше, чем кто-либо из вас. Я можно сказать, — он горько усмехнулся, — в его шкуре побывал. Он бы не стал просто так бросаться словами. Мне уже давно хотелось самому проверить их со Златоном на родство. Мама, я не буду этого делать без твоего разрешения. Я понимаю, что для тебя важна память о ваших отношениях с Серпом. Но в этом нет ничего такого. Тот же тест ДНК, только магический, на истинное родство, а не на кровное. Можно?

На словах про шкуру Дитрих и Злат как-то странно переглянулись. Или это Агата уже во всем подвох видит? Так ведь не зря! Ее столько лет раздражало, когда Серп об этом говорит, так еще и родные дети будут ее невесть в чем подозревать?!

— Вот именно! Ты сам видел тест ДНК! Зачем еще что-то делать? — разозлилась женщина. — Вот уж точно весь в отца! — воскликнула она в сердцах, но Платон и ухом не повел, а остальные его даже и не думали останавливать.

Только ждали её ответа.

— Нет, я запрещаю творить всякие глупости! — подытожила она раздраженно.