— Добрый вечер, Майя, — услышала я и подняла глаза.

Вот он — мой гипотетический папаша.

— Здравствуйте, — официальным тоном произнесла я.

— Могу я присесть?

Я кивнула и посмотрела ему в глаза. Он тихонько отодвинул стул и сел напротив, не сводя с меня глаз, будто боялся вспугнуть. Затем искоса глянул в Федькину сторону, но ничего по этому поводу не сказал, и только потом несколько нерешительно улыбнулся. Понятное дело — Ярослав почувствовал, что я не одна, но мы это особо и не скрывали.

Я раньше много думала о том, что я сказала бы отцу, найди он меня. Какой он дерьмовый родитель, и о том, что не хочу даже знать его, потому что он не захотел знать меня тогда, в детстве, когда так нужен был мне. А теперь он сидел передо мной, а я представления не имела, о чём с ним говорить. Ком в горле мешал дышать, слезы грозили политься из глаз.

— Майя, не буду ходить вокруг да около. Есть все основания полагать, что я твой отец.

Что ж, хорошо, что сразу начал с главного. Так даже легче.

— Это, конечно, прекрасно и душещипательно. Мне, видимо, полагается расплакаться от счастья, — после долгой паузы, наконец совладав с собой, заговорила я. — И где же вы пропадали все эти годы?

— Я узнал о тебе только некоторое время назад, — он опустил глаза. — Твоя мама не сказала мне о беременности. Знаю, звучит нелепо и глупо, но уж как есть. Мне жаль, что всё сложилось так.

Я шмыгнула носом.

— Может, были основания не ставить вас в известность?

— Её мать была против нашей связи. И они вскоре уехали, как только Анна узнала о нас.

— Откуда уверенность в отцовстве?

— Пусть это будет интуиция. Ведь Маша так и не вышла замуж.

— Какие отношения между вами были?

— С Машей мы познакомились, когда она со своей матерью жила в Прикарпатье. Ей тогда было восемнадцать. Мы познакомились, когда она училась естественным практикам, у неё был наставник из нашего рода. А потом нас стали связывать более близкие отношения. Я влюбился, проще говоря, — он улыбнулся, грустно глядя вдаль. — Ты ведь знаешь, Анна — твоя бабушка, была очень властной женщиной, а Маша всегда её слушала. Потом я пытался выяснить, куда они уехали, но мне не удалось. Со временем смирился и оставил попытки, решил, что Маша не хочет быть найденной. А недавно от общих знакомых узнал, что Маши уже много лет как нет, и что у неё взрослая дочь… И приехал. А теперь я счастлив от того, что, возможно, и у меня есть дочь. От любимой женщины.

Пока он все это говорил, я задумчиво разглядывала свои руки, лежавшие на столе, изо всех сил сдерживая слёзы. Как же хотелось, чтобы это все было правдой! Он прикоснулся к моей руке. Я подняла на него глаза.

— Майя, даже если ты не моя дочь, мне всё равно хочется стать частью твоей жизни. Ведь у тебя больше не осталось родных, позволь мне быть рядом, — его голос звучал очень тепло, а вот в его взгляде меня покоробила некоторая бесстрастность или холодность, что ли. Не знаю, может, такой эффект даёт непривычно светлая радужка?

— Если честно, я в замешательстве. Мне нужно всё осмыслить. Пока я не хочу торопить события. Дайте мне время.

— Конечно, я понимаю. И, пожалуйста, обращайся ко мне на ты.

Я кивнула.

— Как бы то ни было, прими, пожалуйста, вот это, — он достал что-то из кармана и протянул мне.

В его руке лежал кожаный ремешок, с нанизанными на него бусинами из лунного камня и белого металла (серебра, судя по всему) на которых были начертаны не известные мне знаки. В лунный камень обычно закладывают простенький оберег или что-то вроде ключевых маркеров рода — большее он не потянет.

Не стал тянуть с установлением отцовства. Подготовился.

Хорошо, сейчас всё встанет на свои места: чем ярче засияют камни, тем ближе родство.

Я нацепила на лицо улыбку, слегка удивлённую, но по мере возможности не испуганную (хотя и легкий испуг тоже был бы уместен), и как любой несведущий одарённый спросила:

— Что это?

Даже со своего места я услышала, как тревожно заёрзал за соседним столом Фёдор.

— Это родовой амулет Лютичей. Рода, к которому принадлежу я, — не стал обманывать Ярослав. Он снова взял меня за руку и посмотрел в глаза, — ты позволишь?

Я кивнула, и он повязал мне его на руку.

Камни на браслете, как только коснулись моего запястья, начали лучиться мягким, набирающим силу с каждой секундой, свечением. Я взволновано посмотрела на Ярослава. Он улыбался.

Вне всяких сомнений — отец.

— Родовой амулет тебя принял — в тебе кровь Лютичей. Теперь при желании ты можешь присоединиться к моему роду, если захочешь, конечно, — его глаза загадочно сверкнули.

— Я подумаю об этом. А теперь мне пора, — я поднялась, и Ярослав тоже поднялся вслед за мной.