Увидев фигуру «писца» одетого в черное, с большими роговыми очками на носу, волосами, прилизанными так, что они казались прямыми, Густав поразился.

– Надо же, действительно, не узнал! Вроде внешность та же, а никакого сходства.

– Учись, братец. Женщины – великие мастера макияжа. В гриме красавица, а смоет – уродина. Так что советую невесту перед свадьбой в ведро с водой окунуть! А то наутро не поймешь, с кем ночь провел! Мы, все трое, рассмеялись.

– Пошли, поговорим, как дальше жить будем. У меня идеи есть.

В отцовском кабинете по моему приказу уже убрали и проветрили. Расселись. Оливер, умница, сел за секретарский стол, разложил письменные принадлежности, бумагу. Кто зайдет – хозяева у письменного стола, писец готов распоряжения записывать.

– Вер, ты чего, садись к нам поближе! – Нет, мой братец иногда тупит изрядно.

– А если кто заглянет? Тот же дворецкий? Чем объяснишь такое панибратство с писцом, взятым в дом с улицы? Да и в роль вживаться надо! – спокойно ответил Оливер.

И вовремя. В кабинет заглянул капитан. На склонившегося над бумагой писца он внимания не обратил, обратился ко мне.

– Ваше сиятельство! Ваши дежурные не пускают меня в барак! К выздоравливающим пустили, а к больным – нет!

– Так, сейчас напишу вам пропуск. Эверт, напиши, что позволяю капитану по долгу службы осматривать все бараки для больных, с соблюдением всех мер безопасности. Готово? – Давай я подпишу. Густав, тут в ящике должна быть печать, найди, пожалуйста!

В этот раз Густав все понял, взял приказ, достал печать, передал мне. Подписала, печатью заверила. Капитана предупредила, чтобы обувь запасную взял, а то сапог лишится. Внутрь пропустят, обратно в той же обуви нельзя. Капитан так удивился, на писца даже внимания не обратил. Сидит обслуга, пишет, госпожа распоряжается. Все правильно. Ушел.

– Вот теперь можно и поговорить спокойно. Как мне сказал Эверт, извини, Оливер, теперь здесь это твое имя постоянно. Сам так назвался, если помнишь! И для тебя, Густав, тоже. Конечно, можешь называть его Вером, но может показаться странным такое панибратское отношение почти графа и простого писца. Так что, Эверт. И точка. – Принц кивнул.

– Так что, как сказал Эверт, король сидит крепко. Густав, посмотри, нет ли кого у дверей. Прислуга в замке дисциплинирована, но береженого Бог бережет.

Густав открыл дверь. Коридор был пуст.

– Продолжаю. Раз он сидит крепко, значит надо сделать так, что бы трон под ним зашатался. У меня есть идеи, но сначала хочу услышать вас. Все-таки я все время просидела в поместье, в графстве, никуда не выезжала, так как отец озаботился женихом, меня не спросив. Есть ли в стране хоть какие-то противники режима, или царит всеобщее «Одобрям`с»!

Оба мужика на меня уставились. Понимаю, что такая терминология им не привычна. Это я привыкла слушать из каждого утюга про режим, полит технологии, средства массовой информации, оболванивание народа и прочее, прочее, из моего мира. Им здесь это в диковинку. Ничего, пускай привыкают. Постоянно переводить с Земного на местный – мысль потеряю. Сейчас переведу и пусть обдумывают. В крайнем случае, я же с богами беседовала, тоже темнили, напрямую ничего не говорили, но сошлюсь на них, что эти слова из божественного лексикона. Первым отмер все же принц.

– Понимаете, графиня, я же семь лет провел в замке, фактически в заключении. Никаких контактов, без одобрения дяди. В городок выезжал, дай Бог, раз пять, с конвоем. Учителей по точным наукам и то подбирал комендант. Мама считала, что они мне ни к чему. Требовала учить историю, риторику, древние языки зачем-то, . А мне математика и физика нравились. Ну, преподавателя подобрали грамотного, слава Богу. И лояльного режиму, конечно. Так что он дядю одобрял. И на эту тему у нас негласное соглашение было: тема запретная, только цифры и законы физики. Так что настроений в народе не знаю.

– А ты, Густав? У тебя же была возможность замок покидать, вот, хоть ради экзаменов в академии!

– Тоже информацией не владею. Но могу сказать, что до совершеннолетия Оливера все было спокойно. Как будто ждали. После, когда оно прошло, появились опасения, что если король клятву нарушит, то последствия для страны окажутся катастрофическими. Но эти слухи сразу пресекались.

– Это уже кое-что! Значит, опасаются. Хорошо. Клятва не исполнена, могут быть последствия. Но почему для страны?

– Он давал клятву отцу при мне. Там в свидетели перед Богами призывался весь народ страны, все королевство. Отец брата знал, хитро все сформулировал! Так что опасаться есть что.

– Вот это уже хорошо. Надо начать эти слухи больше раздувать! Хорошо бы парочку катаклизмов, но это не от нас зависит. Я, грешным делом, хотела мор выпустить из графства, а потом вспомнила про Дамбрию с амбициозным королем, и побоялась обескровить страну. Но на слухи нужны деньги. Густав, ты проверил наши финансы? Или сразу в порт унесся?