Шрифт:
– Да ты что? – выкрикнул Пратик, неистово размахивая мечом. В голосе у него слышалась паника.
Фрелль потянулся к священной книге, которая все так же лежала открытой на алтаре, и подтащил ее к себе. Он и все остальные приехали в Южный Клаш, чтобы побольше узнать о древних апокалиптических пророчествах. Может, как раз тут о них и говорится? Бросив взгляд на полный лик луны, поднимающейся за Царицей Теней, алхимик опустил взгляд на освещенные пламенем страницы.
«Нельзя оставлять здесь эту книгу!»
Но прежде чем он успел захлопнуть тяжелую обложку, мимо Пратика прорвался еще один из жрецов, который тоже ухватился за книгу, громко выругавшись по-клашански. Несколько мгновений они пытались вырвать ее друг у друга. Все еще слишком слабый, слишком ошеломленный, Фрелль понял, что победы ему не видать.
В полном отчаянии – хоть это и шло вразрез со всеми его инстинктами ученого, – он бросился вперед, сграбастал скрюченными пальцами несколько страниц и вырвал их, осквернив древний фолиант.
То ли потрясенный этим кощунственным поступком, то ли потеряв равновесие, когда Фрелль внезапно выпустил книгу, Дреш’ри отшатнулся в сторону, по-прежнему держа ее в руках, ударился бедром о край алтаря и с криком ужаса упал прямо в один из ритуальных костров. Вопли его эхом заметались по тесному помещению, пока он бился и извивался среди языков пламени – не столько для того, чтобы выбраться из него, сколько чтобы спасти драгоценную книгу.
Ни того, ни другого ему не удалось.
Языки пламени взметнулись еще выше, облизывая края страшного пророчества, изображенного на стене. Густо повалил дым, воняя горелой плотью.
Фрелль прижал украденные страницы к груди. Метнувшийся к нему Пратик схватил его и потащил к ступенькам, ведущим наружу. Чааен взмахнул мечом, удерживая остальных на расстоянии.
– Беги! – повторил Пратик.
На сей раз Фрелль повиновался.
Часть V
Акулья стая
Перво-наперво знайте, что Ноор воистину выродком был, хоть и рыцарем! Безжалостным в своих амбициях, неумолимым в своих убеждениях, упрямым в своем стремлении пересечь Драконий хребет – но хуже всего была его непоколебимая вера в свои собственные ошибочные представления о том, что лежит за этими ледяными вершинами. Во-вторых, знайте же и другое. Я скучаю по своему другу, ибо не заслужил он столь холодного конца своей истории – хотя и мыслю, что по-иному и быть не могло.
Глава 20
Прошлепав по прибрежному мелководью Америлового моря, Даал выбрался на берег и воткнул тупой конец своего гарпуна в красный песок, тяжело опершись о древко и глубоко дыша после долгого погружения. На холоде пляжа от его мокрой кожи шел пар.
Повернувшись, он посмотрел на морскую гладь, на маслянистые волны, окрашенные во все оттенки зеленого и более густого америлового – мерцающее зеркало, исчезающее вдали. Море раскинулось под сводом ледяной пещеры, простирающейся на сотни лиг в ширину и на вдвое большее расстояние от берега. Свод этот вздымался на пол-лиги над поверхностью воды, а морское дно скрывалось в неизведанных глубинах – в окутанных вечной тьмой пределах, охраняемых Сновидцами.
Эти воды усеивало несколько скалистых островков, но большая часть суши здесь представляла собой бесконечный песчаный пляж, протянувшийся вдоль кромки воды и нависающего над ним свода и обрамленный с другой стороны высокой ледяной стеной, уходящей куда-то в туман. Прямо над головой ледяной мир разрывался полоской неба – такого далекого и холодного, что мало кто осмеливался даже поднять туда взгляд.
«Наверху лежит только смерть».
Здесь, внизу, жизнь оберегал Приют – колыбель, вскормившая все живое.
Даал вытер влагу со лба.
Над морем в отдалении от берега парил порожденный областями кипящих вод теплый туман, клубами поднимаясь из-под высокой ледяной крыши. Сквозь серую дымку проглядывали разглаженные паром поверхности льда и острые как копья сосульки, очерченные наростами светящегося лишайника и фосфоресцирующими оборками грибов.
Вконец измученный, Даал позволил сети соскользнуть с плеча и упасть на пляж. Несколько черных блестящих ракушек-абилинов откатились в сторону.
– Сейчас соберу! – крикнула у него за спиной Хенна, метнувшись к нему прямо через песчаную деревню, которую слепила на берегу, ожидая его.
Даал улыбнулся ей. Ей было всего восемь – вдвое меньше, чем ему самому, – но она уже здорово вымахала в рост, что свидетельствовало о примеси ноорской крови. Хотя ручки и ножки у нее были все еще тоненькими, как водоросли. Длинные темные волосы Хенны, перемежающиеся унаследованными от пантеанцев зелеными прядями, оставались все столь же дикими и неухоженными. Пройдет еще года четыре или пять, и эти кудри будут острижены в знак ее вступления в пору девичества.