Шрифт:
– Пока можешь дружить с ней. Потом – посмотрим.
Лера, судорожно проглотив слюну, вскинула брови. Беззвучно шевельнула губами. Ничего не ответила. Растерянно таращилась на строгую физиономию мужчины.
Задумалась, озадаченно переваривая услышанное. В голове закопошился миллион беспокойных вопросов.
Конечно, подругами за полгода она успела обзавестись.
В юности все более гибкие, коммуникабельные, лёгкие на подъём, открыты для проникновения всего внешнего. Молодые запросто заводят новые контакты, ищут единомышленников, объединяются по интересам, стремятся к достижению похожих целей.
С годами люди пресыщаются впечатлениями. Заслоняются от нескончаемого потока ненужной и беспорядочной информации о посторонних.
Преимущественно углубляются в себя, семью, детей. Становятся избирательными, ленивыми для переработки малоинтересных сведений. Больше дорожат временем, комфортом и уже не пускают в личное пространство всех подряд.
Но Светлова только-только перешагнула порог во взрослую жизнь и радовалась каждому знакомству.
На новом месте жительства достаточно быстро обросла такими же познающими мир подружками и не страдала от отсутствия общения.
Отповедь Давида показалась чрезвычайно странной. Всё-таки Мишкина не кто попало, а действительно самый близкий для Леры человек в столице.
А главное: ко всему вроде бы была ещё и его возлюбленной. Или же нет?
Настолько болезненный и скользкий момент. Хотелось определённости. Даже если Марков не врёт, и они с Таней не были любовниками, он всё же не отрицал, что поддерживал с ней приятельские отношения.
Почему тогда ему не нравилась их дружба?
Огорчилась: неужели всё-таки хитрит? Наверное, собрался ухлёстывать за обеими. Поэтому хотел, чтобы девушки не знали об этом и не делились информацией?
И обмерла от невероятной многозначительности последней фразы: «Пока можешь дружить. Потом – посмотрим».
От слов веяло льдом и посягательством на свободу, как от родительского диктата. Дома мама и папа, не учитывая её мнение, решали, с кем дочке можно общаться, а с кем прекратить все связи. Жёстко и безжалостно пресекая любую попытку воспротивиться вердикту.
С ними не поспоришь, это их законная привилегия.
Но Давид. Он-то почему считал, что у него есть право благословлять или запрещать дружить с кем-либо?
Об этой оригинальной и чрезвычайно загадочной фразе стоило подумать отдельно. Позже. Не сейчас, не сегодня. Обсуждать с Таней её не хотела, звучала она довольно обидно по отношению к подруге.
И в странных словах промелькнуло необычное обещание общего будущего.
Очень удивительный посул. Он полагает, их отношения не кратковременные?
Глава 13. Ничего плохого
При расставании Давид легонько прижал к себе мгновенно напрягшуюся Леру.
Она испуганно встретилась с его глазами, сглотнула и отвернулась. Паника пронзила насквозь.
«Ой, мамочка… Наверное, сейчас поцелует?» От волнения коленки подпрыгнули.
Тихо усмехнувшись, он смахнул снежинки с выбившихся волос, подул на ворсинки шапки, заправляя внутрь непокорные кудряшки.
Подмигнул, приподнял пальцами подбородок. Притянул дрогнувшую фигурку плотней, воткнулся носом куда-то в район Леркиного уха и, прикрыв веки, с чувственным полустоном втянул её аромат.
Боясь шелохнуться, девушка неестественно замерла.
Вздохнув, Давид по-отечески звонко чмокнул в прохладную щёку. Засмотрелся на залитое румянцем лицо, цокнул языком.
– Боже мой…– едва слышно прошептал себе под нос, сокрушённо качая головой. – Какой ты ещё ребёнок, Светлова!
На страничке из блокнота записал номер служебного телефона. Предупредил – трубку обычно берёт секретарь. Приглашать его лучше по имени-отчеству: Давид Георгиевич.
«Секретарь!» – похолодела Лера. Какая пропасть между ними.
Кто – он, и кто – она.
Невзрачная диковатая девушка-лимитчица, одетая в купленный по счастливому случаю и вручную ушитый наряд. Выросла в рабочей среде. С этикетом, принятым в «приличном» обществе, где обитает Давид, была знакома очень приблизительно.
И состоявшийся мужчина, который, невзирая на железный занавес, запросто катался по миру. Разговаривал на нескольких языках.
Одевался за рубежом в навороченных бутиках, расплачиваясь иностранной валютой, которую Лера никогда не видела.