Не успеваю даже среагировать. Сообразить. Как уже оказываюсь в той самой позе, о которой грезила минутой ранее. Вот только я совсем этого не хотела. И страх колючей проволокой обматывает мне грудь.

Не шевельнуться. Не сдвинуться. И если Абрамов решит поиметь меня сейчас, то все, что мне останется - принять это насилие, до скрежета стиснув зубы.

— Да что тебе, блядь, вообще надо? Ни одна баба не стоит столько, сколько я тебе обещал...

сколько я сделал, таскаясь за твоей тощей жопой! Думаешь, мне больше нечем заняться? Нет, кукла, у меня херова туча дел, до которой я не могу добраться, потому что мой член стоит сутками напролет. И сколько бы раз я не кончал, облегчения не приходит. А ты, сука, зарылась в своем панцире и не подпускаешь меня, хотя сама в тайне мечтаешь о том, чтобы я трахнул тебя, как чертову шлюху! С самого первого, мать его, дня!

Абрамов нависает надо мной, произнося все это, и я чувствую, что сейчас полностью подконтрольна ему. От близости кружится голова, и воздух так и остается в груди, сбиваясь там до болезненного напряжения.

Будто бы подтверждая свои слова, мужчина отводит бедра назад и ударяет ими о мою попку. И я ощущаю его возбуждение. Горячее и твердое. Каменное желание.

Пытаюсь сдвинуться с места, но лишь больше убеждаюсь в том, мое положение безвыходное. А

еще близость привлекательного тела действует на меня вовсе не так, как бы мне хотелось.

Пьянит все: и его терпкий парфюм, и пошлые словечки и осознание собственного провала. Ведь

Абрамов прав в своих выводах. И как бы я не отрицала влечение, оно есть и, похоже, не денется уже никуда.

Тимур нагло задирает футболку, все еще скрывавшую мои бедра. Я не знаю, почему в этот момент язык прилипает к небу, и не выходит даже пикнуть. Только простонать, когда мужчина бесцеремонно хватается за кромку моих хлопковых трусиков в районе поясницы и натягивает их, пока ластовица не впивается в припухшие нижние губки, а тонкая ткань не пропитывается каплями собравшейся там предательской влаги.

Кажется, Абрамов чуть отстраняется, чтобы посмотреть, а после его дыхание вновь касается моего уха:

— Течешь, сучка?! Так и знал. Я чувствую запах твоей мокрой киски.

Жар усиливается внутри меня от его слов. Двигаю бедрами от стыда и желания немедленно все прекратить. Но получается иное. Попкой случайно задеваю налитый член Абрамова, пульсирующий и твердый. Будто нарочно призываю его взять меня.

Мужчина глухо стонет в ответ, порождая где-то в глубине новую волну жадного до секса возбуждения.

— Хочу, чтобы ты кончила. Прямо сейчас.

— Я не стану!
– выдавливаю из себя.
– Ненавижу тебя... Ты... О, Господи... – вырывается против воли, когда Абрамов неожиданно и резко погружает свои пальцы в мою дырочку.

Он не пытается ласкать меня, но давит на такие точки, о существовании которых я даже не подозревала. Мои бедра дергаются в такт каждому движению. В коленях поднимается дрожь, и хочется стонать в голос.

Огненные пульсации, возникающие внизу моего живота, сложно терпеть. И я точно сама насаживаюсь на умелые пальцы.

— Да, кукла...
– хрипит позади меня Абрамов.
– Ты ведь так же будешь выгибать попку, когда на месте моих пальцев окажется мой горячий член?

И тут ну меня накатывает оглушающая волна оргазма. Хочется кричать и выть от подступившего наслаждения. Я никогда и ничего такого не испытывала раньше. Но я сдерживаюсь из последних сил. Уж в этом удовольствия Абрамову не доставлю. Не дам насладиться. Я просто обязана быть тихой.

Ослабшие ноги вынуждают меня буквально растянуться на капоте красного авто. А когда мужчина отстраняется, оставляя меня, наконец, в покое, чувствую такое опустошение внутри, что снова хочется завыть. На этот раз от ненависти к себе, оттого, что проявила слабость.

— Скажи, что не хочешь — шипит Абрамов. Он больше не касается меня, но все еще стоит рядом.

Нависает черной громыхающей тучей.
– Повернись и, глядя мне в глаза, скажи это!

Даже шевелиться не желаю. Но слова своего мучителя воспринимаю, как вызов. Буквально сгребаю себя с капота. Поворачиваюсь, чтобы взглянуть мерзавцу в глаза, сказать, чтобы шел нахрен со своим членом и дорогой тачкой, как меня опережает взволнованный голос Аллы

Егоровны, звучащий издалека:

— Тимур Александрович! Тимур Александрович!
– женщина обращает на себя все наше внимание.

– Никита пропал! Мы с самого утра не можем ему дозвониться!

Глава 28

Варвара

Глаза Аллы Егоровны расширены. Весь ее вид буквально кричит о сильном волнении.

Беспокойство за Никиту тут же передается мне. Оно вскипает внутри и неприятно давит на легкие.

— Как это не можете дозвониться?
– за секунду сатанеет хозяин дома.

‘Абрамов и так был взвинчен, и теперь, когда ему сообщили о пропаже сына, становится и вовсе разъяренным и, наверное, совсем неуправляемым.