В таком качестве объекты представлены в непрерывном взаимном воздействии друг на друга, словно колеблющиеся – действующие и претерпевающие воздействия, никогда не тождественные себе самим. Ни вещи, ни тела не принадлежат самим себе, они всегда заряжены друговостью, готовы изменить себе, влиться в составы другх тел, подчиниться действиям других сил. Этими подчинениями совершается и действие трансформации и нейтрализации этих сил и полного изменения их траекторий. Подчиняюсь они могут возглавить или подчинить себе эти силы. Действиям извне, как действующим извне силам, можно подчиняться, ими можно заражаться, ими можно питаться и укрепляться, под их действием можно слабеть и изменяться. Таковы и феномены психического действия, давления, заражения. Мы заражаемся чувствами и страстями, подчиняемся чужим эмоциям, подвластны их колебаниям. Но первобытный человек относился ко всем подобным воздействиям как физическим трансформациям, которые он наблюдал непредвзятым и теоретически не оснащенным взглядом обывателя.

Этот феномен «пластичности» (А. Ф. Лосев) при учете миметического характера социальной трансакции исследователи обнаруживают уже в поведении животных. Даже чисто механическое воспроизведение внешних форм (транс-формация) или траекторий движений другого существа в животных сообществах означает готовность к установлению контакта и осуществлению взаимодействия. В иерархически организованном социальном распорядке такое коммуникативное поведение свидетельствует о готовности подчиняться влиянию извне и открытости внешнему воздействию. Психические механизмы адаптации и защитные рефлексы целиком восходят к демонстрации пассивных форм поведения, вплоть до имитации мертвого состояния в мимикрии или полного впадания в анабиоз. «Смерть в аффекте» – любимый троп Ж. Бодрийяра в «Символическом обмене и смерти», передающий суть всякой транс-формации. В символическом обмене жизнь обменивается на смерть, чтобы быть возвращенной в обновленном возвышенном состоянии. Таково существо ритуала, логика которого включает метафизику трансформаций.

Особенности социального поведения, всякой человеческой трансакции в этой связи Б. Ф. Поршнев определил термином «дипластия» 40 . Мир человека в этом смысле является продолжением филогенетической истории животного мира, усложненный историей онтогенеза сознания 41 . И поведение человека начинается со считывания и воспроизводства форм поведения другого, в интуиции наличия в нем свернутого смысла [существования]. Мыслить существование человека означает фиксировать тело в движении, в состоянии активности, в динамике подвижности, во всем диапазоне телесных модуляций. Мыслить тело означает считывать формы движения, в которых осуществляется пульсация жизни. Движение это скорость и интенсивность, продолжительность и сила, это ритм и чередование фаз активности и пассивности, это смена позиций, динамика ускорений и замедлений, это формы энергетических и кинетических взаимодействий, воспринимаемых друг от друга и проникающих друг в друга и т.п.

Образ тела представляет собой некоторого рода обобщение визуального наблюдения форм подвижности с учетом моей собственной воспринимающей способности, т.е., согласно Гуссерлю, благодаря самой «текучести жизни сознания, в котором живет тождественное Я» 42 , и подвижности «собственного тела», сознание способно фиксировать себя только в состояниях статических промежутков между непрерывным движением. Мир регистрируется как целое в таких фазовых промежутков и моделируется как множество статичных миров-состояний. Собственное состояние есть Мир (состояние).

Траектории движения и амплитуды действий такого тела фиксируются бессознательно путем зрительного (шире – перцептивного) сопровождения и миметического воспроизводения их последовательностей [в апперцепции, сливающей действие и движение, а также сопровождающие их восприятие, впечатление, представление и мышление и т.п.] в некоем общем регистре, представляющем обобщенное действие подвижного тела, его растянутую оболочку, колебания которой производят эффекты «продленного тела».

Сами восприятие, впечатление, представление и мышление, т.е. все то, что относится к сфере псюхе, что образует существо душевной жизни, осознается как колеблющаяся оболочка тела. Эти эффекты движения выступают исключительно в качестве составляющих движения, представляются как источаемые им энгергии. Своей подвижностью они очерчивают некоторый контур, который образуется по образу трассирующих сетей, отмечающих действие активности тела, включающее сопряженные с ним объекты взаимодействия. Такие сети создают светящуюся ауру вокруг тела, «опутывают» пространство вокруг подвижного тела, транслируют им свою энергию и, таким образом, запечатлеваются как серии «образов»-впечатлений, фонов неопределенных «мест» (ландшафта), запечатлеваемого как «орган» сопричастности и возбуждения энергии собственной активности. В восприятии и памяти соплеменников и потомков существование и мыслится такими обрывками и следами продуктов деятельности человека, который всегда больше или меньше самого себя, его самость – лишь отпечаток в скале или след, выросший до горной расщелины, или водоем, который образован страданием и слезами человека-мученика… Но самого существования уже нет, оно минуло, кануло в лету, покрыто землей. Сетями бывших существований создается мир как таковой, который еще не раскрыт как мир, но исполнен интуиций существования.

Существующий еще не знает о существовании и узнает о его наличии мучительно долго – поколениями. Он восходит к существованию через боль и страдание, когда боль и страдание становятся для него со-страданием и сучувствием. И это восхождение дается ему в интуициях При-сутствия, в модальных колебаниях его собственных душевных стремлений, которые не являют ему пока целостности души. Само При-сутствие являет ему себя через со-присутствие Другого и через Присутствие мира, хотя бы в формах множественности миров. Эти миры есть и его собственные состояния и состояния мира, в которых он распознает собственные: Благосклонность и Теплоту, Гнев и Сотрясение, Ярость и Умиление, Покой и Безмятежность, Жестокость и Раскаяние.

И тогда гнев и ярость ахейцев превращается в поток крови, которой «земля заструилась»:

Il. IV. 425-430

…Так непрерывно одна за другою фаланги ахейцев двигались в бой на троянцев.

И кровью земля заструилась

Так же, как две наводненных реки, по ущелистым руслам

С горных вершин низвергая шумящие грозно потоки,

В общей долине сливают свои изобильные воды…

И исполненная возмущением земля начинает грозно гудеть:

…земля под ногами

Грозно гудела от топота ног человечьих и конских…

А мир в состоянии покоя рисует образ сада, в котором царит беззаботное веселье:

Il. XVIII. 565-570

…Сад. Чрез средину одна пролегает тропинка, которой

Ходят носильщики в пору, когда виноград собирают.

Девы и юноши там в молодом, беззаботном веселье

Сладостный плод уносили в прекрасно

сплетенных корзинах…

Тогда и реки и горы и Небеса становятся Силами и Волями, Богами и Демонами, повелевающими людьми и действующими через людей, исполняющих их волю и замыслы. Но всеми этими волями и Силами повелевает Общая воля и Общая Сила – Мировой Океан, окутывающий мир, океан в который погружено и существование Богов, распознанных как сущие прежде человеческой сущности. Океан и есть Мировая Душа, какой она будет представляться Платону. Но теперь она являет себя как слепая сила и волящая мощь Фатума, стихия тотального долженстования, в которой только отдельные места-Миры и силы-Стихии подвластны Богам, управляющим человеческим космосом раздачей судеб.