– Радуйся, что ты жив, отребье. – Расстегнув пуговицы воротника, охотник сплюнул. – Можете ликовать, счастливчики. Пока мы готовим добычу, забирайте пожитки мертвецов!

Из тридцати вышедших сегодня на рассвете осталось всего двенадцать, и семеро из них были охотники.

– В-вроде… п-победили… – выдохнул Акорди. – Спасибо, дружище.

– Метко ты белого подстрелил, – выдавил я из себя улыбку, устало привалившись спиной к дереву на холодной земле. Отдых…

– С-сам испугался.

Мы слегка посмеялись, но радость длилась недолго.

– Отойди в сторону, Акорди, – помрачнел я.

– М-м-м? – Он повернулся и сразу понял, о чем идет речь. Прямо к нам, судя по походке и пистолету, шел тот самый “капитан”, с которым у нас не хватило времени вежливо договориться. – Ч-черт…

– Ты, у дерева, ублюдок!

Акорди все же послушал моего совета и отошел немного в сторону.

– А… Кап… – Не успев договорить, я получил сапогом в лицо, из носа брызнула кровь: у мудилы были металлические подошвы.

“Клиф, дыши, твоя кровь начинает закипать!”

Раз волк, два волк.

– П-прошу, не надо, мы же выиграли!

– Эй! Тебе что, жить надоело?!

К нам подошли еще несколько охотников.

– Нет… – опустил глаза Акорди.

– Тогда заткнись. Тебе же сказали, с мертвецов все твое! – Толкнул мечник моего временного товарища.

– Н-не нужно мне такого…

– Тюфяк!

Под общий смех еще один удар прилетел мне в живот. В этот раз вскрик подавить не получилось, так как боль отдалась в ребра.

– Ты кем себя возомнил, чудила?! А?! Шлюхин ты сын! – Продолжал обиженный капитан.

Вернувшись в полусидячее положение, я сплюнул кровь.

– На поле боя каждая секунда на счету. Обсуждать план с тем, кто считает тебя живым щитом, было бы пустой тратой времени. – Мне бы следовало заткнуться, но пусть целует меня в жопу.

Я попытался подняться на ноги, но этот кабан снова нанес удар.

– Безликий, бывают же тупые люди! – Теперь он схватил меня за воротник, поднимая до своего уровня. От него воняло, воняло так сильно, что это перебивало даже запах крови.

“Клиф!”

Я терплю! Если дело ограничится этим, то вытерплю… Ведь это хороший план?

Меня ткнули в спину, и я невольно сделал несколько шагов вперед.

– Сколько там, сказал капитан, должно вернуться? – Почесал щетину вонючий говнюк.

– Вроде четыре, – ответил кто-то из группы.

Четыре из двадцати трех? Ублюдки. Хотя… Я просто отвык от этого. Ведь всю свою жизнь я сам был таким же, пребывание в маленькой семье заставило меня позабыть об этом. Позабыть, насколько мы одиноки перед страхом смерти.

– Так, а наемников пять. Ты, трясучка, застрели этого выскочку – и вернёшься героем в город!

– Ч-чего?! – Испугался Акорди. – Б-бросьте, мужики, вы чего?! Он же помог нам, нам всем.

– Значит, пулю за него получишь ты, расклад простой!

Пистолет нацелился на Акорди.

– Эй-эй, да что ты во всех пушкой тыкаешь, тут надо мягче, парень только-только с оборотнем столкнулся, – весело заговорил мечник. – Слушай, как тебя?

– Акорди…

– Акорди, тебя же ждет семья, да? Меня вот невеста сидит ждет. – Мечник по-братски обхватил испуганного за шею. – Понимаешь, чтобы вернуться к ним, нам с тобой надо сделать то, что должно. Приказ был четкий и ясный, а если приказы – это не твое, то задайся вопросом, стоит ли жизнь этого парня больше, чем твоя.

Охотники немного расступились. Вытерев рукавом кровь из разбитого носа, я устало и со злобой глядел на Акорди.

– К-клиф, у-у меня семья… – Затворная рама дала щелчок.

– У меня тоже, – холодно произнес я в ответ, попутно расстёгивая пуговицы на своем пальто. Алька и Рита специально подбирали его для меня, будет жалко портить его еще и дырами от пуль. Одежда отлетела к ближайшему дереву.

– А вот с пальто хорошо придумал, себе заберу! – посмеялись дружно охотники.

Но для меня этот смех был где-то далеко, я смотрел только на предателя… Да, иначе как самым страшным это не назовешь. Поступил бы я так же ради своей семьи? Не знаю. Но это не избавляет от давящего чувства.

Нова молчала – молчала, потому что её переполняла обида и так же, как меня, душила злоба, желание убивать.

– П-прости, – дуло навели на меня.

– Да иди ты, – прорычал я сквозь зубы.

Выстрел!

Пуля навылет пробила мне грудь, и я, упав на колени, опустился на землю…

На мгновение, всего на секунду, я решил, что и вправду умер. Что это конец моего пути, но жгучая боль в дыре дала понять: еще жив. Я, мать его, еще жив. Это как расплата за то, что сам влез в заведомо гиблое дело. Просто… Просто я хотел убедиться в последний раз.