За этими скучными и далекими от повседневности словами – нейроны, синапсы, которые ни в коей мере не могут взволновать наш рассудок, тем не менее, скрывается наша великолепная и таинственная суть, наши мысли, душа, способность любить и верить, наше человеческое «я», бесчисленные грани которого, как грани бриллианта, создают неповторимый и чарующий блеск. Подобно тому, как художник вникает в глубинные, механические составы красок, чтобы, выложив их потом на холст, в полной мере выразить свой внутренний мир, пугая и очаровывая зрителя, так не раз и не два нам придется взывать к сухой логике, расчленяя историю, повседневные нужды и само человеческое тело, чтобы понять себя – занятие скучное и неприятное, но без которого не обойтись.

Еще раз обратим твое внимание, читатель, что эта книга не повесть и не роман, хотя и отмечена порой фразами, более приличествующими беллетристике. И не научный трактат с его графиками и формулами, способными навсегда отвратить читателя. Это исследование человеческой природы, изложенное как можно проще и доступнее. Автор старается легко писать о важном не потому, что он легковесен и в силу присущего ему избытка чувств перескакивает с предмета на предмет, не уделяя каждому из них должного внимания. Но потому что восхождению на горы предшествуют холмы и предгорья, где закаляется и предуготовляется дух перед ледяными вершинами.

Слишком глубокие пласты действительности затрагиваем мы в своем повествовании. И если каждое из них расписывать известными наукам красками, мы навсегда погрузимся в до сих пор неисследованные дебри биологии, психики, космогонии. Тяжкий груз знаний может обратить наш рассудок в смятение. Чувствами, единственно образным мышлением можно понять, точнее прочувствовать этот мир, не раскладывая его на составные части, но целиком во всей его прекрасной и неповторимой целесообразности. Потому что проходит время расщепления мира ради его познания, и в преддверии тех испытаний, что нас ждут впереди, мы должны объединить знания и создать и сохранить в себе цельный образ действительности и человека, которыми они являются сейчас и которыми больше никогда не будут.

Все, о чем мы говорили, – нейроны, глия, становление нервных сетей и влияние внешней среды на формирование и этих сетей и поведение испытуемых – все это присуще как человеку (в большей степени), так и животным (в степени меньшей). Нейроны в человеческом мозге появляются, закрепляются и функционируют также, как нейроны мозга крысы или кошки. Даже широко известное доминирование полушарий большого мозга у человека в выполнении тех или иных функций, в настоящее время в некоторой степени обнаруживается у других биологических видов [26] . Отличие человеческого мозга выражается скорее количественными характеристиками и наличием специализированных зон, отвечающих за те или иные психические функции, чем нечто иным.

В этой связи вспоминается любопытный эксперимент. В ограниченное и в то же время напоминающее дикую природу пространство помещают муравьев, Понемногу, по одному, по десятку. Когда их немного, каждый живет в обособинку, отдельно от других, поведение их хаотично. Но по достижении некоторого количества – сотен или тысяч штук – поведение резко меняется. Все они становятся одной семьей с распределением полномочий между ними. Одни становятся рабочими муравьями и строят муравейник, другие солдатами, охраняющими вход в дом и т. п.

Не исключено, что нечто подобное происходит и в человеческом мозге, когда по достижении некоего количества связей между нейронами образуется система, объединяющая их всех. И у нас нет и, наверное, долго еще не будет иного объяснения феномену сознания, кроме того, что оно есть результат одновременного функционирования десятков миллиардов нервных клеток в нашем мозге, объединяющихся под воздействием некоего фактора в единую систему.

Одним словом, глядя на мозг изнутри, мы не только не видим в нем разума, ибо ментальные свойства еще не научились различать, как различаем поля электромагнитные, гравитационные. Глядя на наш мозг изнутри, мы не видим ни в его строении, ни в функционировании качественных отличий от мозга животных. Не исключено, как и в случае с живым веществом, где в клетке мы не видим жизни, но наблюдаем обычные химические реакции и их удивительную и, тем не менее, не невероятную последовательность, наш разум или сознание есть следствие обычной активности нейронов, реализации их свойств и потенций, их реакции на поступающие извне сигналы. И то качественное и неразличимое отличие, которое мы приписываем этой системе нервных клеток в нашем мозге, становится очевидным скорее вовне, чем внутри, в той деятельности, которая проявляется в движениях и поступках человеческого тела, как существа, управляемого сознанием.

Продолжим. Обратимся еще одной особенности действительности, тесно связанной с разумом. Речь идет об «информации».

Уже не раз и не два на страницах этой книги встречалось слово «информация». Как и многое, что связано с передним краем науки, термин этот не имеет четкого определения. Одни основоположники кибернетики и информатики говорят одно, другие – другое [27] , для нас достаточно ее наиболее простое понимание: «информация – это сведения об окружающем мире и протекающих в нем процессах, воспринимаемые человеком или специальным устройством». [28]

Современная теория информации, а точнее понимание активности мозга как процесса, связанного с переработкой информации, привлекает наше внимание тем, что эта казалось бы абсолютно абстрактная наука, нечто вроде бездушной арифметики, наполнена субъективным человеческим содержанием. Одно из существенных понятий теории информации заключается в том, что информация есть там, где имеется разнообразие, неоднородность. Также, на количество информации, получаемой из сообщения, влияет фактор неожиданности его для получателя. Чем меньше вероятность получения, тем сообщение более информативно, и наоборот. [29]