Но когда я, наконец, достигла алтаря, все страхи и сомнения исчезли, оставив лишь ощущение истинного счастья и полноты.

Местный служитель подготовил серебряную чашу на высокой ножке и переплетённую с зелёной нитью серебряную цепь. Зачитывая особые слова, он заполнял чашу вином, а после, попросил нас по очереди подставить над ней ладони, дабы окропить напиток нашей кровью. Пока всё это происходило, я видела, как разгоралась печать, уже соединившая нас. Не особо понимая, что происходит, я повторяла слово в слово то, что мне велел произносить служитель Ёми.

Когда настал момент выпить из чаши, наши руки, всех троих, обвязали цепью с бархатной зелёной лентой. Муроми первым приблизил губы к чаше, и я следила за каждым его движением с тревогой и восхищением одновременно. Когда он отпил, то передал сосуд Коэну, а моё сердце замерло на мгновение, словно оно тоже слилось с вином, наполнившим его энергией огня.

Потом настал мой черёд.

Когда я подняла чашу к губам и выпила из неё, то ощутила, как тепло вливается в моё нутро, наполняя сердце жаром и спокойствием. Терпкое вино смешалось с металлическим вкусом крови. И вместе с напитком я ощутила магическую энергию как Муроми, так и Коэна.

Я уже знала, что последует дальше. За ту сонную неделю, которую я провела в тишине своей комнаты, мне удалось много раз перечитать книгу о тройных свадьбах.

Муроми притянул меня к себе, отчего цепь на запястье натянулась, и нежно коснулся моих губ. Он целовал, будто пил. Слизывал капли вина, оставшиеся на моих губах. Голова моя закружилась, щёки наполнились жаром, а едва я порадовалась, что смогу вдохнуть свежего воздуха, как меня резко развернули. И вот уже Коэн мягко, но в то же время едва покусывая, коснулся моих губ. Цепь вновь натянулась, словно протестуя отвороту от Муроми. Я вздрогнула. Потянула руку назад, а пальцы вдруг переплелись с мужскими.

Кажется, кто-то аплодировал, а кто-то совсем близко кашлянул. Неловко кашлянул, совсем ненатурально, служитель богини Ёми, ведь ему ещё предстояло произнести напутственную речь, а Коэн всё не спешил выпускать меня.

Порой казалось, что свадебная церемония длилась слишком долго. Порой, что всe прошло мимо меня. Я как в бреду бездумно следовала за поддерживающими меня Муроми и Коэном. Сидела вместе с ними на широкой скамье, принимая и благодаря за дары с поздравлениями. Отказывалась от еды, но не из-за тошноты, она притихла, а потому что перенервничала, задумалась, потерялась в попытках понять своe тело. Я прислушивалась к нему, но не разбирала подсказок. Я радовалась, что церемония в храме оказалась лишь началом, а после перешла на улицу. Свежий воздух, игривый ветерок ши мне на пользу. Я то дремала, то оглядывалась по сторонам, то ловила на себе обеспокоенные взгляды господина или Муроми, то заинтересованные — незнакомцев.

Празднование длилось до глубокой ночи. Лишь с почерневшим небом и яркой луной, повисшей над столицей, я с благоговением поняла, что могу, наконец, скрыться от любопытных глаз.

Рис повела меня в купель, настаивая на полном омовении. Вместе с двумя другими служанками Рис помогла мне выбраться из свадебного наряда и спуститься в воду, над которой поднимался густой пар. Я с трудом заставляла себя не заснуть, надеясь скорее оказаться в постели, но не тут-то было!

Когда тело и волосы были тщательно вымыты, меня принялись обтирать ароматными маслами. Все эти втирающие, массирующие прикосновения, конечно же, ощущались весьма приятно, но вместо расслабления зарядили меня лишним напряжением. Ведь забота, с которой меня окружили служанки во главе с Рис, напомнила о том, что просто лечь и заснуть не выйдет.

Меня ждали Муроми и Коэн. Оба. Я уже знала, каково это — быть с мужчиной, но подозревала, что если мужчин двое, то не всё так просто. Покусывая нижнюю губу, я не торопилась надевать ночную сорочку, такую же алую, как свадебный наряд. Печать помолвки на руке то разгоралась, то затухала, словно в нетерпении. Я же покидала купель, подобно кобыле, осознавшей, что её не просто так ведут в новое стойло. Хотелось лягаться и дать дёру. Страх холодом сковал руки и ноги, а вместо поддерживающей всю неделю Дзюн, рядом оказались одни только служанки.

— Я ведь справлюсь? — глупо спросила я.

— Все женщины справляются, госпожа, — шёпотом бросила Рис и открыла передо мной дверь в покои.

Ощутив неясный страх, я остановилась, будто вкопанная. Служанки не смели подтолкнуть меня внутрь. Они лишь стояли позади со склонёнными головами. Я же смотрела внутрь в тщетной попытке выровнять дыхание. Мне была видна лишь гостевая часть покоев. Спальня пряталась дальше. Там же, откуда-то изнутри, слышались тихие голоса.

Зажмурившись, я осторожно шагнула внутрь и, едва за мной успела захлопнуться дверь, расхохоталась от волнения.

— Опять истерика? — услышала я Муроми.

— Похоже, — словно смиряясь с судьбой, выдохнул Коэн.

Из спальни показалось двое. Один непонимающе хмурился, из-за чего его синие глаза стали совсем узкими. Второй хотел что-то сказать, но, окинув меня заинтересованным взглядом, промолчал и сглотнул так, что кадык шевельнулся. Из моих глаз текли слёзы, а непрекращающийся смех раздирал горло и отдавался болью в рёбрах.

— Всё хорошо, Летта, — с нежностью в голосе прохрипел господин и подошёл ко мне.