К нему бесстрашно подошла женщина в красном фартуке. Та самая, которая угостила нас вином. Она в поклонах извинялась за пьяных дураков и просила оставить их. Обещала прогнать мужчин из общины. Коэн слушал её и уточнял, продолжая пинать вяло защищавшихся мужчин. Обернулся ко мне, осмотрел оценивающе и согласился, что выкинуть мужчин подальше будет достаточно. В конце концов, со мной-то всё в порядке.

— Вы можете остаться на ночь в нашей общине. Мы будем только рады! — сказала женщина.

Господин не согласился, но и не воспротивился, потому я повисла у него на руке и попросилась остаться.

— Если хочешь. Я заберу тебя утром, — мягко проговорил он, слегка наклонившись ко мне.

— Что? Но… Нет! Предлагают же нам обоим! — заканючила я.

— Полагаю, предложение было лишь для тебя.

— Вовсе нет, — произнесла женщина. — Мы бы не пытались разлучить столь влюблённую пару. Оставайтесь оба. Мы будем рады. У нас есть чудесные комнаты с достаточно широкими кроватями.

— А?! — не удержалась я и густо покраснела.

— Тогда, — то ли хмыкнул, то ли усмехнулся господин, — мы останемся.

Нас приняли и не холодно, и не радушно. Проводили к одному из длинных деревянных домов со множеством дверей наружу. Хозяйка пояснила, что межкомнатных дверей нет. Перейти из одного помещения в другой получится лишь с улицы. Я шла, чуть ли не повиснув на руке господина, так сильно устала. Он внимательно слушал хозяйку и иногда о чём-то расспрашивал. Впрочем, его вопросы звучали так, как если бы их задавали из чистого любопытства, не более. Возможно даже, будто он хотел поселиться в подобной, а может, и в этой общине.

Наговорились они на продолжение тёплой дружеской беседы в комнате, которую нам выделили на ночь. Комната была небольшая, но уютная. Как и обещали, в ней находилась низкая, зато широкая постель. Ещё стоял платяной шкаф, тумба и стол, а вокруг него аж четыре плоские подушки. У противоположной стены находилась ширма почти до потолка высотой. Хозяйка обещала принести ещё вина и еды для гостей, а пока оставила нас умыться. За ширмой на деревянном табурете спрятался медный таз, наполненный водой с лепестками для умывания. Ещё там стояла средних размеров бадья для купания. Я с надеждой повернулась к господину, прогоняя его к кровати или столу, чтобы, наконец, принять ванну. Меня даже не беспокоило, что вода в бадье оказалась прохладной.

— Не лучшее время, — попытался наставить меня на путь истинный господин. — После алкоголя лучше в воде не засиживаться…

Пропустив наставления мимо ушей, я скинула с себя одежды и запрыгнула в воду. В первое мгновенье меня сковало холодом. Во второе я взвизгнула. В третье рассмеялась во весь голос. Четвёртого мгновенья я не помнила.

— Говорил же, — недовольно пыхтел господин.

Он подхватил меня одной рукой под коленки, а второй под спину и переносил на кровать. От него пахло лесом и цитрусами. Так приятно, что я обняла господина за шею и прижалась к его тёплой-тёплой коже.

— Летта, — низким голосом сказал господин. — Отпусти.

Он уже укладывал меня в постель. Вот только мне отпускать совсем не хотелось. Наоборот, прижаться сильнее. Ведь помимо запаха, он был такой тёплый. Невероятно, приятно тёплый. А мне, после бадьи, очень хотелось согреться. Поэтому-то я не выпускала его, а, наоборот, прижалась сильнее и потёрлась щекой о голую шею.

Я почувствовала, как напрягся господин, а ещё, что тоже меня не выпускал. Да, убрал руку из-под моих коленок, но не со спины. Он сглотнул, отчего его кадык заметно перекатился. Взгляд Коэна смягчился, потемнел. Я облизнула губы. Он потянулся к ним.

В дверь постучали.

— Могу я войти? — раздался с улицы голос хозяйки.

— Сейчас, — отозвался господин, впопыхах закутывая меня в верхнее платье поверх ничего.

Наспех и слишком туго затянув на мне пояс, Коэн поспешил открыть дверь и впустить хозяйку. Он с порога забрал у неё корзину, гружённую едой, и потянулся за пухлым, крупным кувшином, но его хозяйка отдавать отказалась.

Коэн и хозяйка уселись за стол. Я присоединилась к ним, усевшись под боком господина.

— Ваш муж не придёт? — поинтересовался Коэн, поглядывая на браслет из красного камня, который носила хозяйка.

— Сегодня его нет в общине, — улыбнулась она, но браслет прикрыла.

Коэн общался с хозяйкой легко и расслабленно, Я то пыталась вклиниться, то натурально засыпала, но старательно себя будила. Коэн с хозяйкой уже вместе над чем-то смеялись, а кувшин на удивление легко поднимался со стола, словно там уже и пить было нечего. Протерев глаза, я опёрлась обеими руками о стол и уложила подбородок на сплетённые пальцы.

— Но почему у нас? — заплетающимся языком спросила хозяйка про наш выбор на праздник.