— Печать настоящая. Хм. Значит ты и есть Велизарий?

— Да.

— Я хочу добавить, — вмешался князь Плинта. — У меня тоже есть много писем, печатей и документов от Бледы. Не забывайте, что он родной брат Атиллы.

— Приму к сведению, — ухмыльнувшись сказал Эдекон, но тут же снова сделал серьезное лицо и добавил: — Знаешь ли, Бледа последнее время у нас не в почете.

— Как? — удивился князь.

— Да, в голову не бери, твои заслуги я учту, а решать буду по справедливости.

Эдекон еще по одному разу перечитал бумаги и проверил печати, а затем задумался и встал из-за стола. Свеча рядом с ним догорела и он решил взять новую, в другой стороне зала. А когда вернулся за стол обратился к Плинте:

— Знаешь, что Велизарий спас нашего великого вождя Атиллу в битве с Бургундцами?

— Не слышал о таких событиях, — осторожно ответил князь.

— Значит ты его оскорбил, да еще и от поединка отказался.

— Ты же сам еле смог сверить печати, — вмешался Громобой. — А нам почем знать, кого принесло, еще и с требованиями и обвинениями, которые противны всем богам, да еще...

— Не зря ты отказался от поединка с Велизарием, — обратился Эдекон к князю, а затем презрительно посмотрел на Громобоя, дав понять, что тот для скифа словно пустое место, после чего витязь потупил взгляд, а Эдекон продолжил: — Велизарий не простой воин, он выдержал удар когтем от самого дракона, ведь так?

— Да, — тихо произнес Велизарий.

— А ты мне и не говорил! — не сдержался болтливый Валамир, но тут же замолк, почувствовав на себе гневный взгляд Эдекона.

— Давай к делу, — князь не выдержал восхвалений своего соперника, со стороны влиятельного скифа и укоризненно посмотрел на Эдекона, словно между ними заранее был какой-то уговор.

— К делу, так к делу, — вздохнул Эдекон. — Не обещаю что решение тебе понравится, князь окинцев.

— Я приму любое твое решение, — уверенно произнес Плинта. — Твое слово в сегодняшних переговорах закон.

— Тогда решение мое таково, — сказал Эдекон и посмотрел сначала на Плинту, а затем на Велизария. — Обязываю князя окинцев Плинту, выплатить 5 пудов серебром за украденную невесту, но разрывать брак, не по воле богов. И пусть первый из гуннов думает по-другому, но Атилла все же человек, пусть и первый из всех людей, но иногда он может ошибаться, а боги нет!

Эдекон еще раз стукнул по столу, грозно посмотрев сначала на Велизария, а потом на Плинту. Он всем своим вдом показывал, что перечить ему не стоит. Несколько гуннов внимательно осмотрели гостей, с некоторой подозрительностью. Особенно им не понравился Валамир. Тот быстро забегал глазками и толкнув локтем Велизария шепнул ему на ухо, что лучше бы скорее уходить. Но тот не мог. Решение Эдекона, было для него как гром среди ясного неба. Было видно как на его лице собирается гнев. Он попробовал его сдержать и сказал:

— Дайте, мне хотя бы поговорить с моей любимой Нильмерой.

— Если муж ей позволит, то почему бы и нет? — произнес Эдекон.

— Не позволю, — тут же осадил Велизария князь.

— Вот видишь, как все просто, — добавил Эдекон. — Муж против, значит не поговоришь.

Глаза Велизария наполнились кровью. Он заметил, как Эдекон взял вторую бумагу от Атиллы и поднес к пламени горящей свечи, все мигом вспыхнуло и сгорело.

— Ты что наделал? — гневно спросил Велизарий.

— Решение принято, — сурово ответил скиф.

Велизарий вспыхнул. Тут же он встал и ударил со всех сил кулаком по столу, разбив его вдребезги. Он начал кричать на Эдекона и Плинту:

— Обманщики! Лжецы! Решили сыграть в дурачка! Я вижу насквозь, что вы заранее сговорились.

— Ты с кем так разговариваешь?! — заорал на него Эдекон.

Но Велизарию было все равно, он хотел броситься на скифа и придушить. Но гунны сидящие за столом окружили его и обнажили мечи.

— Стойте! — приказал скиф. Он строго посмотрел на Велизария и тихим, но уверенным голосом сказал: — Даю тебе последний шанс. Убирайся отсюда.

Валамир тут же оттащил своего друга в сторону выхода. Велизарий оттолкнул его, но гнев постепенно иссяк. Теперь он чувствовал только боль и настоящее отчаяние. Он больше не сказав ни слова, развернулся и пошел прочь.

Одинокая яблоня, стояла в чистом поле. Осенний ветерок раскачивал последние плоды, а яркое солнце бабьего лета грело двадцатилетнюю крону. По полю ходили две женщины закутанные в осенние плащи. По походке можно было определить знатных особ. Целое утро они расхаживали по диким осенним цветникам и пригоркам, безудержно болтая. Но иногда они расставались друг с другом, на какую-нибудь четверть часа, ибо одну из них интересовала и яблоня, а другую исключительно цветы.