– Куда мы идем?

– Подальше от всех, – раздался глухой бас.

Когда они отошли вглубь парка, отец перестал себя сдерживать.

– Что, черт возьми, это значит?! К чему этот фокус с одеждой? Я прислал тебе смокинг, хотел видеть на своем юбилее сына, который будет гордостью семьи, а ты в очередной раз меня позоришь!

– А кто гордость семьи? Этот червяк, что разносит о тебе сплетни? Думаешь, я просто так ему вмазал? Думаешь, я просто бешеная псина, что не может сдерживаться и не набить кому-то рожу?

– Именно так я и думаю.

– Что? – в растерянности вымолвил Кирилл.

– Марк – часть нашей семьи и ему нет смысла нас порочить. Он – перспективный парень, который сам поступил в Оксфорд, и теперь хочет продолжать наше дело. А кто ты? — пренебрежительно сказал он, не сводя с него взгляда.

– Ты совсем не думаешь о будущем. У тебя в голове лишь фантазии. Мечты, которые давно пора оставить в детстве. Так что мне не о чем говорить с тобой. Через год я забираю у тебя квартиру и живи, где хочешь. Больше я не хочу тебя видеть.

В его голосе не было злости. Казалось, всем своим видом отец хотел показать, что тот не заслужил даже этого.

Кирилл молча смотрел на него, а потом развернулся и ушел. Так многое он мог сказать отцу, но не смог. Ему не поверили, от него отреклись, и впервые в жизни он ощутил себя так близко к пропасти.

***

Лео подсел к другу. Его задумчивое лицо казалось еще грустнее на фоне унылой белизны туч. Кирилл молча курил, глядя на город.

– Слушай, не все так плохо. Мы можем снять квартиру на двоих и дальше заниматься музыкой. Ничего не изменится. Ну, разве что, придется меньше тратиться на клубы, – размышлял Лео, протирая желтые стекла своих очков.

Сигарета полетела на землю. Кирилл провожал взглядом ее перекаты по подоконникам, чужим балконам и асфальту. Порывы ветра не давали ей остановиться. Залечь и неподвижно догорать, рассыпаясь на ветру бумагой и пеплом. Лео в задумчивости смотрел на него.

– Не изменится. Рок — моя жизнь, и я никогда не брошу его. Просто нам уже по двадцать два и много лет ничего не меняется. Это тебе все равно, в какой группе играть, и где ты окажешься в итоге. А мне одного кайфа мало. У нас было столько шансов продвинуться вперед, а мы по-прежнему стоим на месте. Как думаешь, от чего так?

Кирилл вопросительно повернулся к нему. Синяки на бледном лице еще больше тяжелили тоску в его взгляде. Лео пожал плечами.

– Нам просто не везло, но когда Ден уедет…

– Ну да, конечно, – усмехнулся он.

– Ты встанешь на его место, Кир. И конфликты в группе закончатся.

Они замолчали. Ветер все сильнее ощущался на крыше. С неба стали падать первые капли. Они звонко ударялись об их кожаные куртки, но Кирилл, казалось, не замечал этого. Он неподвижно смотрел на шпиль Адмиралтейства и думал о чем-то своем. В янтарных глазах отражалось хмурое сентябрьское небо.

– Ты пойдешь сегодня в «Шприц»? — спросил Лео, встряхнув свои кудрявые волосы.

Он кивнул. Сегодня вечером у них был концерт в баре. Ему не хотелось оставаться одному ночью.

***

Кирилл совсем не следил за разговором. Почти сразу, как они зашли в клуб, он влил в себя виски. Беспокойство тут же покинуло его. Откинувшись в кресло, он смотрел на людей. На то, как играет неон по их лицам. Как их скрывал дым кальянов, а серые стены, огни и барная стойка все больше плыли перед ним.

Кирилл потянулся к порошку и разделил себе дорожку. Вдохнув ее, он закрыл глаза. Перед ним все исчезло. Все звуки, запахи, чувства на какой-то миг ушли из его восприятия.

Из этой пустоты резко донеслось его имя. Все тут же обернулись на Кирилла, отставив в сторону бокалы и трубки кальянов. Лица в красноватом отсвете переводили взгляд с него на Дена и обратно. Послышался смех и перешептывания.

– Что ты сказал, придурок?

Ден усмехнулся. Девушки приподнялись с его плеч. Он слегка наклонился в его сторону.

– Мой дорогой Кир, вижу, сознание тебя подводит.

– Повтори, что сказал.

–Я сказал, что твой вокал посредственен, так что не лезь не в свое дело.

–Да брось, он был крут, – вступился Лео, но Ден даже не взглянул на него.

Плавно, не спеша, он стал подбираться к Кириллу. Реальность снова стала уходить из его восприятия. Он не слышал того, что говорили ему. Не видел перед собой ничего, пока Ден не наклонился к нему. В черных глазах отразился неон.

– Тебя спасает тембр. Лишь на нем строится твоя мнимая исключительность. Думаешь, импровизация с залом делает тебя Фредди Меркьюри? Уж извини, для этого нужно что-то большее, чем виляние задом. Или может тебе съебаться в попсу?