Отец ходил хмурым все утро. В таком же настроении уехал из дома.

– Ты ему рассказала? – с дикой усталостью задаю бессмысленный вопрос маме.

– Я должна была это сделать, Нина. Ты и его дочь тоже. Знала бы как он переживал.

– Ладно. Надеюсь, он не сделает ничего, о чем станет жалеть потом.

– Обещал держать себя в руках, – пожимает плечами.

Папа у меня боевой мужчина. За своих готов драться и днем, и ночью. Мы с мамой всегда были с ним как за каменной стеной.

– Я вспомнила, что мы обещали родителям Славы приехать на выходных.

– Ты можешь приехать одна. В этом нет ничего ужасного.

– Думаешь?

– Хуже, если вы будете играть роль счастливой пары. Это жизнь, Нина, а не сцена театра. Мы взрослые люди.

– Не хочу ни во что играть. Такое ощущение, что сил не осталось ни на что. Голова болит.

– Так… – мама встает со своего места. – Если желаешь отдых, я могу побыть с внучкой.

– Нет. Все в порядке. Просто внутренне все протестует. Привычного комфорта нет.

– А откуда ему взяться, если ты по новой завелась.

– Мам…

– Нина…

Обе упертые.

– Как думаешь, он сказал своим?

– Сомневаюсь. Наверное, хочет убедиться для начала. А если ложь?

– Если… – как бы я хотела этого обмана, этой лжи, сотканной той девушкой.

Не хочу… Я не хочу, чтобы мир снова пошатнулся, и я упала.

– Ты точно в порядке? Бледная вся.

– Плохо спала, но я в порядке.

Я преуменьшала. Потому что не хотела расстраивать ее. На самом же деле это опустошение до тошноты доводило. Я такой потерянной никогда не была, даже не знала, что такое бывает.

После первого короткого сна мы с дочкой собрались и пошли гулять.

Погода была настолько чудесной, что мы дошли до небольшого парка. Машуля сладко посапывала, а я брела вперед, по широким аллеям.

Телефон стал вибрировать и я, вынув его из кармана впервые хотела игнорировать звонок мужа.

Так страшно.

– Алло?

– Привет, Нин.

– Привет.

Тишина.

– Ты как?

– Гуляю с дочерью.

– Ясно. Приехать могу? Где-то после обеда… к… вам.

Запинается на каждом слове.

– Конечно.

Тишина. И сердце стучит как ненормальное.

– Т-ты уже… – голос резко пропадает, становясь сиплым и неслышным. – Кхм… Ты уже встречался с… ней… с ними?

– Да, – словно гром прогремел.

И не хочется спрашивать, что он видел. Что уже понял в своей голове. Не хочется предполагать…

– Я все равно сделаю тест, – слышу вдогонку.

– Ясно. А что за помощь им нужна? Может что-то срочное и…

– Неважно, – от его резкого тона будто температура на улице стала ниже. – Сначала узнаю правду, а потом спрошу.

– Не спросил? Ты видел мальчика? – может, поэтому упорствует?

– Нина, я сказал ей, что все вопросы после теста. Мало ли кто может вот так заявиться и сказать подобное.

– Прости, но я не думаю, что в дверь любого человека стучит женщина и обнаруживает девятилетнего сына, похожего как две капли воды с предполагаемым отцом.

Мой ответ звучал громко и четко. А мы оба замолчали. Слов не воротишь. И правду не сотрешь.

– Ты мне не веришь? – голос мужа был сухим и разбитым, а что говорить обо мне? О моей семье?

И тут я сама задалась вопросом. А верю ли я своему мужу?

– Ты не сказал ничего, во что я могла бы поверить. И этот ребенок… Просто скажи, что не видел того сходства, которое увидела я.

– Я… Не уверен…

– Ты лжешь и хочешь, чтобы я тоже верила в самообман.

– Я хочу, чтобы ты верила мне, Нина.

– Верила… Я всегда тебе верила. Но сейчас не уверена, что могу это делать безоговорочно. И я не стану за это просить прощения, Слава. Скажи, почему ты не помнишь?

– Я… я выпил много в тот вечер.

– Тогда откуда уверенность что память не стерла твой пьяный секс с этой девушкой? И стой… Значит, ты помнишь ее, но не помнишь продолжения веселья?

– Конечно, нет…

– Знаешь, лучше тебе все это выяснить, а потом уже звонить. Я не уверена, что могу все это выносить каждый раз.

– Значит, твое согласие на мой приезд, можно отменять?

– Решай сам… Нас твоя мама звала на выходные, помнишь?

– Да. Хочешь, чтобы и туда я не приезжал?

– Что? Ты злишься на меня?