Рэг побагровел, спрыгнул с коня, а затем внезапно встал на руки, поднял ноги вверх. Постоял несколько секунд, снова встал и зло глянул на Дьярви.

— Ну, малыш, так умеешь? Что, есть мускулы в руках?

Женщины заахали, мальчишки засвистели. Вокруг раздались одобрительные возгласы товарищей по луку. Дьярви сглотнул. Он не умел. Разве что рядом со стенкой…

— Пф-ф-ф, — Хиус фыркнул презрительно. — И это всё, на что ты способен? Да у нас в Горном щите любая баба так сможет! А вот пройти на руках через проспект сможешь? Или слабо?

— Уйми своего слугу, Дьяр, или я…

— А в самом деле, Рэг, — заинтересовалась пышногрудая молочница справа, — сможешь?

— Ну давай! — взвизгнула радостно другая девица, торговавшая зеленью.

Лучники с азартом подключились:

— Рэг! Я на тебя ставлю щиток!

— Давай, кто дальше пройдёт!

В отсутствие командира парни скучали, и сейчас все азартно оживились. Посыпались ставки. Дьярви беспомощно оглянулся на слугу. «Что ты наделал!» — орал взгляд господина.

— Ну, давай, — ухмыльнулся Рэг. — Ставлю десять щитков на свою победу.

Дьярви беспомощно слушал всё новые и новые ставки. Левая рука тотчас заныла в предвкушении позора.

Наконец Рэг разрубил ладонью воздух, а затем, демонстративно размялся, вызвав дружный женский «ах», снова встал на руки, поднял ноги. Качнулся, шагнул правой рукой. Ноги заболтались, но Рэг удержал их вертикально. Затем левой. Ещё шаг и ещё.

— Раз… два… три… — считала толпа азартно.

— Семь… восемь…

Однако на восьмом шаге рука подломилась, ноги шатнулись, и Рэг, чудом избежав падения, вскочил на ноги.

— Теперь ты, Дьяр.

— И это всё, что ты можешь, кабанина? — засмеялся Хиус и внезапно оказался пешком и впереди строя. — М-да… Нет уж, ради такого неумёхи хозяин даже с коня слезать не станет. Жирный, как баба. Так что сравни себя не с хозяином, а со слугой, потому как до Дьярви тебе ещё тренироваться и тренироваться.

И наглец прыгнул, перевернулся в воздухе, оказался на руках, подпрыгнул, хлопнув в ладоши, а затем попросту перебежал на другую сторону. На руках. Сделал в воздухе сальто, вскочил и снова рассмеялся.

— Говорю ж тебе, у нас любая баба может как ты. А ты смоги сначала, как я.

Рёв восторга стал ему ответом. Дьярви выдохнул. Девицы завизжали, мальчишки снова восторженно засвистели

— Тебе не жить, Дьяр! — прорычал Рэг.

Но тут вдруг впереди поднялась суета, лучники поспешили оттеснить зевак и сомкнуть конную цепь.

— Король, король едет, — раздался шелест.

Дьярви выпрямился, выпятил вперёд подбородок. Сердце глухо билось. Из-за тех, что стояли справа от него, ему не было видно короля, но приближение монарха чувствовалось. Хиус снова убрался за спины лучников.

Когда Ульвар поравнялся с Дьярви, сердце парня сделало кульбит. По правую руку монарха ехала Джайри. Солнце золотилось в её русых волосах. Девушка хмурилась, кусала губы.

— Нет, Уль. Это никуда не годится! Не красиво. Посмотри, вон у того — рыжий камзол, у этого — кожаная куртка, а тут мы видим синий дуплет. Это всё смотрится как… как хаос, как обычная толпа.

— Ты предлагаешь всем одеться в один цвет? — поинтересовался Ульвар лениво.

— Да. Как одеваются герольды.

— Цвета сеньора?

— Ну… Достаточно одного цвета. Например, красного.

— Как у палача?

Король рассмеялся. Джайри закусила губу.

— Хорошо, пусть будет синий. Или голубой.

Она остановила коня. Кивнула Дьярви, не смущаясь присутствия посторонних, и продолжила:

— Твой цвет, Уль, определённо, голубой. Представь: две голубых человеческих линии вдоль проспекта… Это будет красиво! И… выровнять их по росту… Да, определённо. А хозяев домов обязать украсить фасады цветочными гирляндами.

— Хорошо, — кивнул король. — Джай, делай, как считаешь нужным. Но только учти, даже в Шуге нет столько портных, чтобы в такие короткие сроки одеть всех в одежду определённого цвета.

Девушка задумалась, укусила себя за губу. Кивнула.

— Тогда можно сделать одинакового цвета плащи. Их шить быстрее и легче. Такие, закрытые, чтобы на груди тоже были. И тогда уже будет неважно какого цвета штаны и камзолы.

Ульвар снова рассмеялся, а Дьярви вдруг заметил, что король несколько побледнел и осунулся. Под голубыми глазами пролегли тени.