Он лежал на кипе сена на чердаке и созерцал красоту в убогости.

Жизнь так коротка — одно лишь мгновение. Слишком коротка, чтобы страдать. «Ты счастлива? — мысленно спрашивал Шэн у Джайри. — Ты нашла то, что искала, моя дикая акация?». Казалось, что — да. Он видел её, когда Серебряная герцогиня ехала бок-о-бок со своим возлюбленным, видел, как блестят её глаза, как девушка нетерпеливо покусывает губы. Это было дико и странно. Джайри любила Ульвара, но с воодушевлением занималась устроением свадьбы своего возлюбленного. И Шэн сначала удивлялся. Но потом понял: в этом тоже есть красота. Дикая, обжигающая, но красота.

Джерго прав: надо возвращаться. Они увидели и узнали достаточно, чтобы понять: Серебряная герцогиня нашла свою дорогу. Прошлое осталось в прошлом, а он, Шэн, это — прошлое. Джайри любила его, в этом Лис не сомневался. Но это была болезненная любовь девушки, оказавшейся в беде. Замерзая, она потянулась к теплу, сломавшись — к силе. Это было естественно, как жизнь.

То, что никогда не поймёт Северный ветер, порывистый и страстный.

Одним движением Шэн вскочил на ноги. Да. Пора возвращаться. Пришло время решать куда.

Можно было вернуться в Тинатин. Поддержать Эвэйка. Брат плохо понимал, что за силы поднял против себя. Княжество измучено последними войнами, драконы не хотят войны с могущественным западным соседом. Тем более войны под предводительством мальчика, до сих пор не проявившего себя. А, значит, Эвэйка ждёт участь его отца: при малейшем поражении на поле боя, драконы уничтожат своего предводителя.

А можно поддержать Фьерэя. Встав против княжича, которому Шэн не давал клятв. Белый дракон сможет в решительный момент спасти жизнь младшему брату.

А можно было отправиться на север, откликнувшись на приглашение Джерго. Шэн никогда не видел бескрайних льдов Северного океана, моржей и тюленей, лис с мехом как белое серебро и медведей, которые не спали зимой, и снежная шкура которых таилась в сугробах. Или на более привычный Восток, туда, где из-за Восточного океана поднимается солнце.

Путей много, и не столь важно по какому из них идти. Главное — протанцевать собственный танец.

Шэн легко сбежал по винтовой лестнице в коридор третьего этажа, где должны были спать слуги, но который, как и весь особняк Южных герцогов, сейчас был безлюден и печален, прошёл по второму — парадному — этажу, наслаждаясь восточным колоритом отделки: кружевная резьба арок, плетение вязи декоративных плафонов на потолке, тончайшие, воздушные колонны, балкончики и фонтаны, мозаика и керамика… Вся эта роскошь была пронизана печалью увядания.

Незваный гость раскрыл лёгкие деревянные двери в сад, прошёл мимо розовых шпалер и беседок, увитых плющом. Оглянулся: опечатанный особняк, словно разделивший судьбу арестованного хозяина, тоскливо смотрел вслед единственному живому существу, разделившему с ним одиночество. Нежно провёл пальцами по причудливым цветам кованной решётки, словно пытаясь приласкать осиротевший дворец.

— Не печалься, — шепнул, — у тебя будет новый хозяин. Ты слишком красив, чтобы тебя бросили.

А затем быстро вскарабкался по металлическим завиткам и перемахнул на пафосную набережную. Джерго ждал его на полдороге в королевскую резиденцию. У Белого дракона не было коня — его только предстояло купить, поэтому путь займёт около часа. Но Шэн любил ходить пешком.

Не удержавшись от искушения, сначала повернул по течению Шугги и дошёл до Серебряного особняка. В прощании не было особенного смысла, но без него дальнейший путь был бы незавершённым.

Кукольный домик… Шэн знал, что особняк строился не для неё, но… Он был так похож на саму Джайри! Словно чья-то затейливая иллюстрация к волшебной детской сказке.

Только-только над горизонтом поднялось солнце, и лучи его всё ещё отливали розовым. Наступило время, когда дозорные начинают дремать и становятся крайне рассеянными. И Шэн решился: перемахнул через низкую, скорее изящную, чем практичную решётку, прошёл мимо мрачных туй и остановился под балкончиком её спальни. Дальше он не пойдёт: незачем было смущать покой. Прошлое не должно двоить настоящее.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, — беззвучно прошептал Шэн.

Стараясь запомнить всё в мельчайших подробностях, скользнул взглядом по керамическим вазонам, покрытым бело-голубой глазурью, с цветущими в них нежно-розовыми азалиями. По подвесным кашпо с голубыми лобелиями, по шёлковым лазурным шторам, по фарфоровым статуэткам на подоконнике, по мягкой рыже-белой игрушке, так смешно и нелепо разместившейся между ними, по…

И замер.

Лисица? Лис? Смешная мордочка с носиком, вышитым чёрной ниткой, с блестящими глазками-пуговицами, с коротким толстым хвостом и щетинисто торчащими усиками-соломинками.

Вчера его тут не было.

Шэн попятился, не отводя взгляда от доверчиво взирающей на него игрушки. «Не переживай, Лис, я не буду сбегать» — зазвучал в его голове насмешливый нежный голос.

Ильдика привыкла рано вставать. До того, как поднимутся придворные дамы. Надира вечно ворчала на не королевские привычки, но принцессе было плевать.

На следующий день после приезда Ильдика открыла глаза и тотчас вскочила. Покои, отведённые для неё Ульваром радовали и пугали. Радовали тем, что жених учёл вкусы и предпочтения невесты: никаких шпалер. Малахитовые колонны. Изумрудно-зелёный шёлк. Тяжёлые бархатные гардины на окнах не зашторивались. Лоджия, ведущая в сад, уставлена разноцветными петуньями. На малахитовом столике у окна золотой кувшин, инкрустированный перламутром. В фарфоровой вазе — нарциссы. Любимые цветы Ильдики.