Много навоюет их спецназ, конечно. Максимум, на что их хватит, это оказать временный сдерживающий эффект, и то при условии, что у них пушки соответствующего калибра.

Работать это будет ровно до тех пор, пока у них патроны не кончатся. А потом Мигель до них доберется и в капусту порубит.

— Давайте пока без спецназа, — попросила я. — Может быть, Джимми вообще не при делах.

Но Джимми был при делах.

Это стало понятно по выражению его лица, растерянному и виноватому одновременно. Но вот чего на его лице не было, так это удивления.

Он знал, что к нему могут прийти. Надеялся, что не придут, но знал, что могут.

Директор Смит аккуратно оттер его плечом от двери и просочился в квартиру. Обычное холостяцкое логово, центральной частью которого был компьютерные стол с огромным монитором и светящимся всеми цветами радуги системным блоком.

Я вошла вслед за Эллиотом и прикрыла за собой дверь, а Джимми так и стоял посреди крохотной прихожей с раскрытым ртом.

— Э… надеюсь, что у вас есть ордер, — сказал он.

— Мы просто добрые самаритяне и никакой ордер нам не нужен, — сказал Эллиот. — К тому же, вы сами открыли нам дверь, даже не спрашивая, что нам нужно. И хотя в этот раз вам повезло, и мы оказались добрыми самаритянами, в будущем я советую вам так не делать. Времена нынче неспокойные, знаете ли.

— Э… вы…

— Привет, Джимми, — сказала я. — Может быть, ты меня и не узнаешь, но мы с тобой знакомы. Как-то встречались на одной вечеринке…

— А, да, — сказал он, присматриваясь. — Эми нас познакомила. Робби, кажется?

— Боб, — сказала я. — И ни в коем случае не Бобби.

— Да, извини. Та самая подруга Эми, — вспомнил он.

— Где она, Джимми? — спросила я, для собственного спокойствия решив не уточнять, что он имел в виду под «той самой». — Где Эми?

— Я не знаю, я несколько лет ее не видел, — он произнес это так быстро и так неуверенно, что даже самый наивный человек в мире не усомнился бы в том, что это вранье.

Я осмотрелась. На стеллаже, среди нелепых вазочек и нераспакованных фигурок супергероев обнаружилось пустое место. Прямоугольник с четко очерченными пылью краями. Как будто совсем недавно здесь что-то стояло. Что-то небольшое.

Например, ноутбук.

Оборудование из штаб-квартиры она брать не стала. Решила, что его могут отследить.

А может быть, просто не сообразила.

— Она была здесь, — сказала я. — Где она, Джимми?

Он рухнул в кресло, словно у него выбили опору из-под ног. Закрыл лицо руками. У него были длинные тонкие артистичные пальцы.

Директор Смит покрутил в воздухе рукой, давая понять, чтобы я действовала быстрее.

— Когда она здесь была, Джимми? — спросила я.

— Я… я думал, еще есть время, — сказал он. — Не ждал, что так быстро…

Что ж, стадия отрицания прошла, гнев мы вообще как-то проскочили, что теперь? Я надеюсь, принятие.

— С ней делали ужасные вещи…

— Не сомневаюсь, — сказала я, бросив взгляд на Эллиота. — Но пострадали люди. Многие люди погибли. И если ты нам не поможешь, кто-то еще может умереть.

— Вы хотите сказать, что она…

— Массовый убийца, — холодно сказал директор Смит, умолчав о том, кто ее до этого довел. Мы с ним оба сегодня вечером о многом умалчивали.

— Не может быть. Я не верю…

— Тем не менее, это так, — сказала я. — Ну же, Джимми, у тебя есть последний шанс. Я же здесь, я ее подруга, я хочу ей помочь. И тебе тоже. Но для этого ты должен помочь мне, — презирала ли я себя за эти слова? Возможно. Но я на самом деле могла помочь, если не ей, то хотя бы ему. Помочь ему закрыть эту страницу жизни и жить дальше. По возможности, без потерь. — Если ты этого не сделаешь, я уйду, и тогда вами займутся вот эти люди.

Он на меня не смотрел и не видел, на кого я показываю рукой, но думаю, что понял все из контекста.

— Она изменилась, — сказал Джимми.

А то ж. Близкое знакомство со штаб-квартирой ТАКС меняет людей, мне ли не знать. Я тоже изменилась, а часть того, что со мной было, я до сих пор не помню.

И может быть, на самом деле это мой мозг бережет меня от каких-нибудь травмирующих воспоминаний. В смысле, еще более травмирующих.

— Она изменилась, и не в лучшую сторону, — подхватила я. — Она уже не та Эми, которую ты знал пару лет назад. Но мы еще можем попытаться все исправить, достучаться до нее прежней. И чем быстрее мы это сделаем, тем меньше риска, что кто-то еще пострадает.