— Я не шучу, высочайший. Это правда. К тому времени, как я понял, что они не собираются напасть на Западные земли, у меня было не больше возможностей убраться оттуда, чем взмахнуть руками и улететь. Я постарался замедлить их, как мог, но да, если нам приказывали сражаться, мы шли в бой. Если им нужен был толмач, мы помогали. Полагаю, надо было прыгнуть к ним на копья и благородно умереть? Но тогда я не смог бы тебя предупредить.

— Ты предал Хайем, — сказал Ота.

— А теперь предаю гальтов, — спокойно возразил Синдзя. — Если разберешься, что тут к добру, а что — к худу, тогда ты умней меня. Что сделано, того не вернешь, высочайший. Если я ошибся, ну что же, тогда прости. Но только я думаю, что я все правильно сделал.

— Ладно, — сказал Ота. — Разберемся после.

— А вот я бы сейчас все выяснил. — Синдзя подался вперед. — Если меня утопят, как предателя, лучше сразу об этом знать.

Ота почувствовал, как в груди огненным смерчем взвивается ярость. В ушах зашумело.

— Ты просишь помилования?

— И для ребят тоже. Клянусь, я сделаю все, чтобы его заслужить.

«Ты поклянешься в чем угодно, а когда надо будет, нарушишь клятву», — подумал Ота. Он до крови закусил губу, но промолчал. Не позвал стражей, стоявших за огромными лазурными дверями. Убить предателя просто. Казалось бы, возмездие получится справедливым. Его приближенный. Друг и советчик. Ехал бок о бок с военачальником гальтов. Давал ему советы. Но в гневе таилось что-то еще. Страх. Отчаяние. А потому, каким бы праведным гнев ни казался, ему нельзя было доверять.

— Больше ни о чем меня не проси.

— Не буду, Ота-тя. — Синдзя помолчал. — Хватка у тебя стала жестче.

— Пришлось измениться.

— Это тебе к лицу.

Дверь дрогнула, потом в нее вежливо поскреблись, и в зал быстрым шагом вошли Семай, Маати и Лиат. Лица у всех троих горели, а Маати дышал так тяжело, словно бегом бежал. Ота нахмурил брови. Присутствие Лиат ему не понравилось, но ведь она помогала Киян готовиться к зиме и расселять беженцев, так что, может, и сейчас пригодилась бы. Он сложил руки в жесте приветствия, обращаясь ко всем троим.

— Что… что случилось? — пропыхтел Маати.

— У нас беда, — сказал Ота.

— Гальты? — спросила Лиат.

— Целых десять тысяч. — Киян заговорила впервые с тех пор, как Синдзя начал свой рассказ. Ее голос был холоден, как камень. — Пехота, лучники и конница. Сегодня они не явятся. Но завтра — вполне возможно. Самое большее — через три дня.

Маати побелел. Ноги у него подогнулись, и он плюхнулся на стул, как марионетка, у которой обрезали нити. Лиат и Семай не сдвинулись с места, чтобы ему помочь. В зале стало тихо. Только пламя ворчало в очаге. Ота молчал. Все, что можно сказать, они сами поймут через несколько вдохов. Семай опомнился первым. Вскинул брови, плотно сжал губы.

— Что будем делать?

— У нас есть преимущества, — сказал Ота. — Нас больше. Мы знаем город. Мы обороняемся, а это проще, чем наступать.

— С другой стороны, они воины, — заметил Синдзя. — А вы — нет. Им нужно убежище от холода, и поскорей. Их единственное спасение — Мати. А кроме того, про город они знают порядочно.

— Ты и об этом рассказал?

— Их торговцы и соглядатаи жили здесь поколениями, — тихо произнесла Киян. — Они вмешивались в наши дела. Ходили по улицам, сидели в банях. Их торговые дома зимовали тут еще во времена твоего отца.

— К тому же им служило несколько сотен местных проводников, и это не я, — продолжил Синдзя. — Если помнишь, я вел отряд ополчения. В Тан-Садаре я оставил столько людей, сколько мог, но за целый сезон гальты могли собрать любые сведения.

Ота поднял руки, принимая возражение. Ему почудилось, что он дрожит. Так было после боя. А еще — когда он слышал, как заходится кашлем Данат. Сейчас не время было переживать. Ота не мог себе этого позволить. Он постарался оттолкнуть отчаяние и страх, но не сумел. Они проникли в кровь.

— Я попробую что-то сделать, — промолвил Маати.

— Пленение готово? — спросил Синдзя.

— Не готово, — ответил Семай. — У нас есть лишь набросок. Чтобы его отточить, уйдут недели.

— Я попробую, — повторил Маати, на этот раз уверенней. — Но я не знаю, поможет ли это в сражении. Если получится, у гальтов больше не будет ни одного ребенка, но прямо сейчас это их не остановит.

— Добавь боли, — предложил Синдзя. — Нелегко сражаться, когда тебя только что оскопили.

Маати нахмурился. Пальцы у него двигались сами по себе, будто чертили в воздухе цифры.

— Делай все, что можешь, — сказал Ота. — Если изменение что-то нарушит, лучше от него отказаться. Нам нужен андат. Любой андат. Мелочи не имеют значения.

— А может, притвориться? — спросила Лиат. — Переодеть кого-нибудь в андата и выслать его вперед вместе с Маати. Как гальты догадаются, что это неправда?

— Андату придется не дышать, — сказал Семай, и плечи Лиат поникли.

— Киян, сможем ли мы вооружить людей? — спросил Ота.

— Что-нибудь придумаем, — ответила она. — Если поставить людей на башни, можно засыпать гальтов камнями, стрелять по ним из луков. Так им будет сложнее продвигаться по улицам. А если мы завалим лестницы и поднимем площадки вверх, выбить людей с башен будет невозможно.