Баласар и Синдзя сидели друг напротив друга, с прямыми спинами и вежливыми лицами. Их разделяла кровь и нарушенная клятва. Ота сам налил себе чай.

— Я ставлю вас во главе флота и тех солдат, которые у нас есть, — сказал Ота. — Вы оба должны защитить Чабури-Тан от налетчиков и заставить наемников действовать в соответствии с их контрактами. Я напишу эдикт, который официально даст вам неограниченные полномочия.

— Высочайший, — сказал Баласар, четко и настороженно. — Прости меня, но разве это мудро? Я не один из твоих подданных.

— Конечно ты мой подданный, — сказал Ота. — Как только Данат и Ана поженятся, мы будем единой империей. Ты отказываешься от командования?

Вместо генерала ответил Синдзя.

— Высочайший, мы будем странной парой, — сказал он. — Может быть лучше…

— Долгие годы ты был моей правой рукой, — сказал Ота. — Ты знаешь наши ресурсы и наши возможности. Тебя все знают и все доверяют. Баласар-тя — лучший гальтский командир. Вы оба взрослые мужчины.

— Что в точности ты от нас хочешь? — спросил Баласар.

— Я хочу, чтобы вы забрали от меня проблему и решили ее, — сказал Ота. Я только усталый человек, у которого слишком много обязательств. Кроме того, я никакой военачальник, как вы оба знаете.

Синдзя кашлянул, чтобы скрыть смех. Баласар наклонился вперед, погладил подбородок и посмотрел вниз, словно обнаружил что-то увлекательное в зернистой поверхности стола. Наконец он медленно кивнул. После чего они вместе составили эдикт, который удовлетворил как Синдзя, так и Баласара.

Между ними будут трения, этого не избежать. Но, сказал себе Ота, это уже их работа. Не его. Больше не его. И он ушел из зала собраний, чувствуя себя странно легкомысленно.

Он запланировал похожую встречу с Данатом и Иссандрой Дасин. Они поговорят о дворцовой политике и свадьбах между гальтами и хайемцами. А потом он поручит Ашуа Радаани заняться заговором между Ялакетом и Обаром. Хотя он в этом еще не уверен. Это может сделать и Панджит Дан.

И, как только это будет сделано и все его лучшие умы сами займутся порученными им проблемами, он закроется с сестрой и начнет работу, которую не может поручить никому другому: выследить Маати и узнать, кто из придворных утхайемцев его поддерживает.

На школу наползал рассвет. На темных стенах проявились детали, хрупкие кружева мороза растаяли чуть ли не раньше, чем стали видны. Птичье пение, начавшееся в темноте, стало громче и разнообразней. Бесчисленные звезды растворились в бледной синеве, поднявшейся на востоке. Маати Ваупатай обходил школу по периметру, и каждое помещение, в которое он заглядывал, пробуждало в нем воспоминания. Вот здесь была классная комната, в которой он впервые услышал об андате. А вот коридор, где более старший мальчик побил его, потому что он принял неподобающую позу. Вот конюшни, пустые, за исключением некоторых животных, приведенных Эей. Когда ему дали черную одежду, Маати заставил мальчиков помоложе чистить эти конюшни голыми руками.

После возвращения Маати иногда испытывал мгновения, когда его сознание устремлялось обратно через время и выкапывало воспоминания, казавшиеся совсем свежими, вчерашними. Но этим утром все прошлое стало настоящим. Он прошел через давно умершее эхо — мальчики плакали в своих койках, — через исчезнувшую вонь едкого мыла, которым они обычно мыли каменные полы, через почти забытый запах юных тел, старой еды и страдания. И потом, когда воспоминания грозили унести его прочь, он услышал одну из девушек. Пение Большой Кае, смех Ирит или что-то еще. Стены сдвинулись. Школа опять стала чем-то новым, никогда не виданным. Женщины-поэты работали вместе, пока туман таял под лучами восходящего солнца.

Когда он вошел в кухню, тепло огня и влажный пар заставили его почувствовать себя так, словно он вошел в лето. Эя и Ашти Бег сидели за широким столом, разрезая яблоки на кусочки. На огне кипел железный горшок с крупно размолотой пшеницей, рисом и просом. Мягкая каша, приправленная медом и сливочным кремом.

— Маати-кво! — крикнула Маленькая Кае, и он принял позу приветствия, которую повторили другие. — В зеленом горшке свежий чай. А вот чистая пиала. Эта, голубая.

— Эя рассказала нам новости из Патая, — сказала Ашти Бег.

— Маленькие, — сказала Эя. — Нельзя даже сравнить с тем, что вы делаете здесь.

— Ничего из того, что мы делали, пока тебя не было, — сказала Маленькая Кае с напряженной улыбкой и вспыхнувшим лицом, — не сравнится с тем, что мы сделаем следующим. — Она скрывала страх под нежеланием представить себе поражение. Маати налил себе чаю, который пах свежесобранными листьями.

— Вы уже видели Ванджит? — спросил он и опустился на подушку рядом с огнем, только чуть-чуть прокряхтев.

— Еще нет, — сказала Эя. — Большая Кае пошла будить ее.