Я тоже подхожу к посту, чтобы переговорить с охраной, но упертый охранник, заладил — нельзя и все, хоть ты тресни. Даме можно, а мужчинам без пропуска нельзя. Пишите пропуск на имя своей организации — тогда пожалуйста.

Я пожимаю плечами, видно и вправду придется идти за пропуск для этих двоих и отправить с ним сюда помощницу.

У лифтов немного мешкаю, оба лифта заняты и судя по цифрам курсируют между верхними этажами и не собираются спускаться.

Боюсь это может затянуться надолго. Хочу позвонить помощнице, чтобы выписала и спустила пропуск. Даже набираю номер. Идут гудки, когда, наконец, соседний лифт спускается, створки открываются, но из кабинки никто не выходит. Спешу туда чтобы заскочить внутрь, но застываю перед раскрытыми дверьми. Я удивляюсь тому кого застаю там.

Внутри, раскинув руки по заднему поручню стоит мой муж, он поднимает на меня глаза. Вот чей взгляд темный как ночь и не предвещает ничего хорошего.

Честно, хотела его увидеть, но чуть позже, когда решу свои вопросы. Старается не показать ему страх, уверенно выдаю:

— А вот ты-то мне и нужен.

Рус будто бы удивляется, корча гримасу недоверия. А зря. Вопрос с моими документами все еще остается актуальным, мне проще договориться и забрать их, чем восстанавливать.

— Сама пришла. Вот и прекрасно, я тебя ждал! — зло цедит.

Руслан молниеносно делает выпад, оказываясь рядом со мной, ловит запястье и затаскивает в лифт, продолжая удерживать мое запястье, больно сжимая. Нажимает этаж офисов Капиталстрой. Ну что ж, придется прокатиться до офисов мужа.

— Руслан, пусти, больно! — выходит жалобно, но терпеть и дальше жесткий захват мужа нет никаких сил. Еще немного и я точно взвою!

— Ничего, потерпишь. Теперь ты у меня не сбежишь, вот так просто. — но руку все же отпускает ненадолго, пока едет лифт, зло сверля меня ненавидящим взглядом.

Рус выволакивает меня из лифта больно вцепившись в локоть, тащит к себе в кабинет через просторный коридор в приемную, мимо губастой блондинки растерянно хлопающей ресницами, мимолетно отмечаю ничем не отличается от предыдущей.

Он заталкивает в кабинет и бросает меня в кресло рядом с его столом. Я тут же вскакиваю.

— Ну и для чего было это показательное шествие? Я и сама могла дойти!

Тебе доверия нет. — зло рычит на меня. — А сейчас сядь! Не доводи до греха!

Я испуганно оседаю от его грозного рыка, сердце бешено колотится. Не так-то легко сохранить спокойствие рядом с взбешенным мужчиной. Я ощущаю угрозу исходящую от него и действовать более мягче.

Рус гремит ящиками стола, вытаскивает стопку отпечатанных бумаг, подталкивая ко мне.

— Подписывай! — агрессия!

— Что это, я не буду подписывать незнамо что.

— Это дарственная и отказ от детей, ты хотела развод будет тебе развод. — нависает он над столом, давя своей мощью.

— Дарственная на что? — дрожащими руками начинаю перебирать листы, но строчки перед глазами расплываются. Что он сказал дальше, отказ от детей? Он и здесь решил подстраховаться?

— Хватит строить из себя дуру! — рявкает он. — Подпиывай дарственную на пакет акций и отказ от детей. Хочешь развод, будет тебе развод. Только на моих условиях!

Бешеный взгляд стеклянных глаз, жесткий оскал — это не мой муж, это какой-то посторонний мне человек, больше похожий на зверя!

По венам медленно, но верно расползается леденящий страх.

На его покрасневшем лице даже вена на лбу вздулась, настолько сильно его трясет от злости, что до меня доносится его шумное дыхание как у взбешенного быка. Он ослабляет узел галстука, падает в кресло, продолжая сверлить налитыми кровью глазами. Кивком мне указывает на кипу листов.

Я смотрю на бумаги. Подмахнуть не глядя? Он за кого меня принимает, за пустоголовую глупышку?

Собираю документы в аккуратную стопочку, постукивая ими по столу, чтобы сровнять края.

— Мне нужно посоветоваться с юристом, — невозмутимо привстаю, хочу гордо и независимо уйти.

— Сядь! — оглушающе рявкает Руслан.

Я оседаю назад в кресло, поджилки начинают трястись, честно говоря, от того напряжения, что создает муж своим поведением, роняю бумаги на стол, отчего стопочка снова принимает неровные очертания, рассыпаясь.

— Какой нах… юрист?! Ты думаешь я для этого тебя притащил, чтобы ты обжаловала и внесла правки? Нет! Здесь и сейчас подписываешь в том виде какой есть и свободна. Нет — тогда у нас начнется другой разговор. Хочешь быть для меня никем, ты и будешь никем. — он пальцем указывает на ручку, лежащую на столе.

Дрожащими руками раскладываю листы. Глаза натыкаются на строчки:

«Настоящим я добровольно и безусловно отказываюсь от родительских прав в отношении…»

Да это бред, я точно не смогу это подписать. Отталкиваю от себя бумаги.