«Постучав в ворота», он, как того и требует этикет, немного подождал, как бы давая Сюань Цзи возможность привести себя в порядок и приготовиться к встрече, и лишь потом пересек черту. Сам хозяин меча уловил разве что едва различимый шум – это в море сознания пробуждалась еще одна личность.

Сказать по правде, Шэн Линъюань не собирался выходить из созерцания и «проветриваться». И дело не в том, что он не мог усидеть на месте – для такого мастера, как он, уединенные медитации с полным отказом от пищи и сна, длящиеся по несколько недель, были обычным делом. Но как только их компания прилетела в Дунчуань, на него нахлынули воспоминания. Отрешиться от этого потока случайных мыслей и образов он просто не смог. Неужели… он уже бывал здесь? Впрочем, выудить из глубин памяти хоть что-то существенное не удалось.

Кстати сказать, город Дунчуань оказался типичным мегаполисом с хаотично переплетенными дорожными развязками и лесом небоскребов. Несмотря на середину осени, туристический сезон был в самом разгаре, и всюду царило оживление. Народу – тьма-тьмущая.

В город они въехали уже под вечер. И когда служебный автомобиль поравнялся с очередным туристическим микроавтобусом, алым под лучами закатного солнца, Шэн Линъюань с любопытством заглянул внутрь. Его взгляд упал на группу пожилых людей в оранжевых шапочках. Все громко пели: «Бесстрашно и упорно к победе мы идем, реакционерам смерть мы принесем!»

Слушая странную песенку, Шэн Линъюань не знал, что и думать. Что это за место такое, где можно так сильно шуметь?

Спустя примерно полчаса они добрались до перекрестка, где микроавтобус повернул в сторону, и перед Шэнь Линъюанем открылся вид на пригород района Дунчуань. Вдалеке, окруженные неподвижными облаками, чернели горы. По их склонам крошечными звездочками карабкались огоньки фонарей и на полпути таяли в туманной дымке.

От этого пейзажа у Сюань Цзи вдруг резко запульсировало в висках. Перед глазами встала картинка, по-видимому, сверкнувшая в памяти чудовища-жэньмо: огромное грушевое дерево, опавшие лепестки под ним, застилавшие землю цветочным покрывалом; несколько детей, спрыгнувших с ветвей, но лица не разобрать… Откуда-то издалека раздавалась чья-то песня, но нельзя понять ни слова…

Сцена лишь промелькнула перед глазами Сюань Цзи и тут же растаяла навсегда – это Шэн Линъюань заметил, что кое-что из пробудившихся воспоминаний просочилось наружу, и постарался сосредоточиться, чтобы избавить разум от мыслей.

В то же время в голове у Сюань Цзи заиграла какая-то мелодия, очень похожая на ту, что он выудил из воспоминаний чудовища-жэньмо. Услышав ее, Шэн Линъюань растерялся: «Так ты знаешь ее?»

«Знакомо звучит… – откликнулся Сюань Цзи и потер ладонями лицо. – Может, слышал где-то… В магазинчиках виниловых пластинок любят включать нишевую музыку… Кстати, а что это?»

Шэн Линъюань промолчал: то ли действительно не помнил, то ли не хотел отвечать. В свою очередь, Сюань Цзи почувствовал, что сейчас древнего демона всецело занимают лишь виды за окном, поэтому, очистив разум, из вредности стал прокручивать у себя в голове мотив таинственной мелодии.

К тому времени, как они добрались до пункта назначения, сознание Сюань Цзи настолько очистилось, что там играла лишь песенка на непонятном языке.

«Ловлю на живца» решили устроить в небольшом безлюдном парке. Роль богатого лопуха, написавшего комментарий, отвели Лао Ло и посадили его за руль минивэна. Позади него, на заднем сиденье, оставили Ян Чао, которого заставили сыграть «одержимого». Он пытался возражать, но его робкий протест не увенчался успехом. Помогая вжиться в роль, коллеги насильно закутали его в несколько курток и одеял, а потом перевязали так плотно, что Ян Чао стал напоминать видом кулек из бамбуковых листьев вроде цзунцзы, но только без риса. Для большей убедительности студента разукрасили синяками и кровоподтеками, нарисованными с помощью косметики. В таком виде он и правда выглядел бесноватым, да таким несчастным, что взглянешь на него – и сердце кровью обольется.

Что до Сюань Цзи, то он вместе с Пин Цяньжу взял другую машину и засел в засаде.

Поначалу Пин Цяньжу не сводила с Сюань Цзи глаз – план она едва понимала, поэтому хотела уточнить детали, но так и не решилась. А ее новому эксцентричному начальству до ее нужд не было никакого дела: Сюань Цзи с таким прилежанием просматривал региональные новостные ролики, что складывалось впечатление, будто он готовится сдавать аудирование по иностранному языку. Время от времени он шептал какие-то слова, и это уже напоминало подготовку к роли «зарубежного друга».

Всю жизнь Пин Цяньжу боялась чужого внимания как огня. Еще в третьем классе начальной школы она перестала поднимать руку и отвечать на уроках. И больше всего опасалась, что в этой «ловле на живца» ей тоже отведут какую-нибудь роль. Она была согласна только на техническое сопровождение и в глубине души надеялась, что начальнику Сюаню не взбредет в голову вытолкнуть ее на сцену.

Ее переживания прервали помехи из рации. Это был Ло Цуйцуй, и он сообщил:

– Директор, кто-то идет.

Услышав, о чем говорит подчиненный, Сюань Цзи с резким щелчком захлопнул крышку ноутбука. Надо добавить, что он прекрасно видел в темноте, поэтому еще издалека заприметил сгорбленного мужчину средних лет. Незнакомец носил козлиную бородку, и на его лице лежала печать тяжелой болезни. Неровный шаг выдавал, что он с трудом переставляет ноги.

Пока Сюань Цзи смотрел новостные передачи, Шэн Линьюань прилежно совершенствовал свой путунхуа, но когда крышка ноутбука захлопнулась, древний демон обеспокоенно выдал: «Какая зловещая аура…»