— Ты меня совсем не знаешь!

— Верно, но я знаю, что ты никогда не лишишь человека работы, даже если он обидел тебя.

Она все еще стояла, положив ноги под льющуюся из-под крана воду, нижняя часть ее полосатых пижамных штанов теперь промокла, но ее ноги, хотя и красные, не выглядели слишком сильно обожженными.

— Садись, дай мне посмотреть.

Вздохнув, она балансирует на краю ванны лицом ко мне, а затем поднимает поврежденную ногу и кладет ее на ближайший ко мне край. Я беру ее в руки. Все в ней было маленьким, мои большие руки охватывают ее ступню, но я осторожно провожу пальцами по ее красной коже, проверяя, нет ли сильных повреждений. Она смотрит на меня своими глубокими карими глазами, идеально ухоженные брови нахмурены.

— Почему ты выходишь замуж за Джека? — спрашиваю я, встречаясь с ней взглядом.

Она вздыхает, но не отвечает.

Я позволяю своим глазам окинуть ее тело, замечая, насколько туго на ней сидит майка, облегающая ее фигуру, словно вторая кожа, выставляя изгиб ее талии и груди для моих глаз. Пижамные штаны ей велики и свисают с бедер, но это не мешает мне представить ее подтянутые ноги и твердую округлую задницу.

— Я задал вопрос, Эмери.

— Потому что этого хочет мой отец, — отвечает она резко.

— А ты всегда такая хорошая девочка, не так ли, Эмери? — я отпустил ее ногу, она будет болеть, но, похоже, не будет волдырей.

Ее щеки краснеют, но она не отвечает, вылезая из ванны, брызгая холодной водой на плитку и направляясь в спальню. Мои глаза перемещаются на кровать, вспоминая, что она лежала на ней, а затем в моей голове возникают новые сценарии того, как я ее наказываю. Того, как она подползает ко мне, берет мой член в рот и задыхается им, пока ее руки связаны, а ноги раздвинуты.

Она достает из ящика еще один комплект штанов и ожидаемо выгибает бровь. О, она хотела, чтобы я вышел.

Вместо этого я сажусь на кровать, а затем откидываюсь назад, развалившись на ее подушках, и кладу руки за голову, готовясь к представлению.

— Ты можешь уйти, — говорит она.

— У меня есть вопросы, Эмери, — говорю я ей.

— Если я непонятно выразилась раньше, Атлас, то тебе здесь не рады.

Я жестоко ухмыляюсь, ее слова проникают под мою кожу.

— Я не уйду отсюда, светлячок, пока ты не дашь мне ответы, которые я хочу. У меня есть много способов добиться этого от тебя, Эмери, так что сделай выбор. Хочешь быть хорошей девочкой и рассказать мне то, что я хочу знать, или у нас возникнут проблемы?

Глава 9

?Эмери?

Я чувствовала, как кровь отливает от моего лица, холодная волна страха прогоняет всю оставшуюся страсть, которую я испытывала к этому мужчине.

Я предполагала, что это было и хорошо, и плохо: хорошо, потому что это заставило меня увидеть смысл, и плохо, потому что этот человек был Сэйнтом, и, несмотря на имя, он был полной противоположностью.

— Тик-так, светлячок, — ухмыляется он, его глаза темнеют, когда он еще раз внимательно осматривает меня. — Ты дашь мне мои ответы?

— Чего ты хочешь от меня? — я дышу, хватка на штанах в моих руках сжимается почти до боли, а небольшая лужа воды под моими ногами становится ледяной, что, как я знала, не имеет ничего общего с температурой в комнате. Как этот человек мог так разогреть меня, а в следующий момент превратить в лед?

— Ты выходишь замуж за мужчину, потому что так сказал твой отец, — он выгибает бровь. — Ты всегда делаешь, что тебе говорят?

— Когда у меня нет другого выбора, — честно отвечаю я.

— И у тебя здесь нет выбора?

— Нет.

— Что они имеют на тебя, что заставляет тебя верить, что это твой единственный выход? Что ты получишь, Эмери?

Деньги. Деньги на приют. Хотя я этого не говорю. Это была моя единственная слабость. Та, которую уже используют. И отдать ее дьяволу было бы так же плохо, как продать ему свою душу. У меня было достаточно людей, которые использовали это против меня. Я не нуждалась в том, чтобы и он это делал. Потому что, если бы он сделал это, несомненно, было бы во много раз хуже. Больше никому нельзя было доверять. Мне придется быть отчаянной.

— Неважно что, Атлас, просто я должна.

Он прищуривает свои пылающие глаза, которые обжигают там, где “касаются”. Клеймо, вот чем они были, потому что куда бы они ни посмотрели, казалось, что они прикасаются ко мне физически. У меня по коже пробегают мурашки, и я сглатываю, когда он отслеживает это движение с выражением хищника.

— У тебя нет отношений с мамой, — говорю я, меняя тему.

Его поведение меняется за секунду, на его лице появляется маска сурового безразличия.