В эти времена, однако, все немного не так: Запад еще не успел объявить «конец истории» и деградировать из-за отсутствия нормальных «спарринг-партнеров». В этой реальности, на уровне идеологической борьбы, Запад старается соблюдать реноме. В этой реальности среднестатистический европейский рабочий еще способен в случае необходимости встать к станку на двенадцать часов, и профсоюз только пожмет плечами: война с коммуняками дороже всего! Несмотря на все наши усилия, среднестатистический «прол» всё так же одурманен пропагандой и подчиняется хозяевам. Последнее — все с меньшей охотой, и примеры критического недовольства властью выливаются в забастовки и даже революции — вот как в Италии, например. Процесс идет, но процесс это не быстрый. Из свеженьких проявлений нового витка классовой борьбы — массовые забастовки во Франции, что вызывает в бабе Кате отчетливое злорадство: очень она на Помпиду обижена. Иллюзий никто не питает — пролетарии выторгуют себе пяток процентов к зарплате и разойдутся смотреть, как инфляция сжирает выторгованное. И так всё время — чисто осел с морковкой перед носом.

Очень хочется проникнуться к такой неспособности людей объединиться ради лучшего будущего презрением, но это — плоды профессиональной деформации. Это если красиво назвать, а если посмотреть правде в глаза, такое называется «самооблучение пропагандой». Когда говоришь столько правильных и вроде как очевидных для всех фраз, не наблюдая моментальных итогов очередного выступления по телевизору, невольно закрадывается мысль: «вы что, сумасшедшие? Я же годами твержу, как мир работает, а вы, слепцы, не видите то, что прямо у вас под носом! Ну-ка сплачиваться и на баррикады!».

Так не работает: сознание определяет бытие, и выросший в капитализме человек до последнего будет верить, что ему вот-вот повезет, и он забогатеет. Не он, так его сын или дочь. Не они — так внуки. А вот соберешься с мужиками-пролетариями, сменишь социально-экономический базис, и хана надеждам: да, хорошо жить будешь, но миллиардов тебе не видать — налогообложение не позволяет. И вообще — коммуняки закроют любимый паб (актуально для Англии, например), приставят следить КГБшника (актуально для всех) и с любимого заднего двора, где так приятно жарить барбекю, отправят прямиком на лесоповал (актуально для Америки). Смешно и грустно, учитывая, что «на лесоповал» американцы коммунистически настроенных граждан отправляли, отправляют и будут отправлять. Коммуняку не жалко — он хочет отобрать американскую мечту в виде домика, машины и… А что там дальше в их «мечте» идет? Гольф с мэром городка? Ай, пофигу — концентрируемся на хорошем.

Например — на Китае, где товарищ Бяо за три дня до нашего визита успешно воплотил в жизнь такой экономический расширительный бачок как «колхозные рынки». Начало положено, так сказать. Параллельно идет аккуратный «прогрев» в местных СМИ. Аргументация примерно такая: великое учение Маркса положило начало науке о производственных силах. Учение Маркса мы чтим всей душой, однако любая наука подвержена совершенствованию. Покуда мир неоднороден, а его народы продолжают цепляться за «пережитки», мы должны изучать марксизм не только в теории, но и на практике. В том числе — экспериментальным путем. В Союзе, например, социализм со своей спецификой. В Корее — Чучхе. В Италии вообще слегка подкрашенный красным капитализм социалистического толка. Южная Америка выбрала для себя похожую на Советскую экономическую модель. Что-то свое нужно и Китаю, иначе окружающие будут считать, что гордый китайский народ погряз в догматике, лени и терпеливо ждет готовую «методичку». Такие статьи пишут специально определенные «оппозиционеры», в их числе — умничка Дэн Сяопин, который в свете произошедших геополитических сдвигов лишен возможности долбиться в десны с США, а потому — неопасен и очень полезен. Подкрепляются статьи выступлениями рабочих коллективов, которые, конечно, как один поддерживают Генеральную линию, но чувствуют себя обделенными. Словом — ведется подготовительная работа к большим переменам. Товарищ Бяо пока демонстративно воротит нос — на его должности так сразу переобуваться нельзя, но в какой-то момент «инициативы снизу» достигнут высочайших ушей.

Прибыв на вокзал, мы пережили торжественную встречу. Уважающие дипломатию Китайцы прислали делегацию «вровень», возглавляемую Е Сюнь и Линь Лиго — женой и сыном Генерального. Вот был бы с нами товарищ Громыко, товарищ Бяо мог бы себе позволить прийти лично: Министр иностранных дел «на выезде» в ряде случаев дипломатически приравнивается к главе государства.

Е Сюнь, положа руку на сердце, ничуть не симпатичнее Цзян Цин. Общее место, надо полагать — у наших партократов тоже жены категории «на любителя». Линь Лиго создал впечатление еще хуже — так-то все нормально, выправка у майора Лиго и будущего министра обороны (а как сына на такую должность не поставить?) железная, в глазах — сталь и приветливое к нам отношение, но я, увы, знаю его биографию. Этот двадцатитрехлетний товарищ родился и вырос в тепличных условиях: папенька пристроил в элитную школу, а потом позаботился о нереалистично-быстрой карьере. Как правило, в таких случаях человек ловит критическую дозу чувства собственной важности, начинает считать себя умнее других и кладет большой и толстый на профессиональные компетенции. Сейчас Линь Лиго рулит всем ВВС НОАК, считай — подчиняется только отцу и чуть-чуть действующему министру обороны У Фасяню. Старинный друг товарища Бяо!

В какой-то момент Линь Лиго органично заменит на самой главной должности своего отца, и тогда будет опасный момент: «золотой мальчик» может заиграться в китайского Императора, поднасрав как подданным — напрямую, так и нам с Кимами и всему остальному соцблоку — опосредованно.

Что ж, будем налаживать связи, прощупывать и немножко мыть мозги — это я хорошо умею!

После поклона, под вспышками фотоаппаратов и треск кинокамер, я с улыбкой пожал руку будущему китайскому правителю:

— Снова побывать на древней земле великого Китая — огромная радость для нас, товарищ Линь!

«Посольский квартал» Пекина за время моего отсутствия здесь изменился: на месте посольства США установили памятник Мао Дзэдуну — это помимо большого мемориального комплекса в центре Пекина. Для нас памятник в силу символизма подходит лучше. Под льющим с неба дождиком — с ночи зарядил, зараза — прикрытые бамбуковыми зонтиками почетной охраны, под присмотром толпы китайских комсомольцев и нашего дипкорпуса, мы с бабой Катей возложили на постамент цветы. Дальше нужно поговорить в камеры, Екатерина Алексеевна — от лица государства:

— Великий Мао Дзэдун был одним из главных исторических деятелей нашего века…

Скучно — речь у бабы Кати стандартная, многократно согласованная со всеми подряд, а потому — выхолощенная. Не как что-то плохое — большие чиновники вообще «от души» себе редко говорить позволить могут. Однажды и мне придется начинать фильтровать базар вдвойне, потому что неосторожная «телега» в устах государственного лидера может привести к очень грустным последствиям, главное из которых — утрата жизни соотечественниками.