— Не веришь ему?

— Я никому не верю, — Ярослав снова дернул плечами и обернулся. Некоторое время он молча наблюдал за движением войска позади себя, а затем снова посмотрел на сотника. — Они хотят малой кровью отделаться, южные княжества. Моей дружиной обойтись. Особливо теперь, когда про Святополка ведают, — произнеся имя брата, он крепко стиснул зубы.

Стемид кивнул. Что тут еще скажешь? Гнилой им попался княжич? Следовало придушить того в люльке?..

Горазд же поглядел на Ярослава Мстиславича так, словно впервые того видел. Прежде-то он про южные княжества ничего такого не слыхал. Кметь разозлился. Вот же! Сами на поклон на Ладогу истаскались, всю зиму покоя от них не было, а тут что удумали! А ведь каганат ладожское княжество и не донимал! Им-то какая печаль, что в Степи творится? Коли б не княжич, может, они и в тереме остались бы. Готовились бы весну встречать да блинцами бы лакомились.

— Ты, батька, один не ходи нигде, — Стемид протянул руку и поверх плаща тронул князя за плечо. — Без нас.

— Мне еще тебя в няньках не хватало, — усмехнулся тот.

— Мне воевода Крут голову открутит, коли с тобой что приключиться. Ты прости уж, но его я шибче тебя боюсь, — сотник засмеялся, но глаза его не улыбались. — Пошто дразнить дурных людей. Многие небось зло на тебя тут затаили.

Стемид говорил серьезно, отбросив свое напускное, привычное веселье. Горазд прикусил губу: коли влезет нынче в разговор, ему несдобровать. А так-то он тоже чаял князя уговорить. Но тот и не мыслил сопротивляться.

— Дядька Крут и меня из-за Кромки достанет, — Ярослав Мстиславич поправил на затылке завязки ремешка, который удерживал волосы, и кивнул сотнику. — Добро. Делай, как знаешь.

Больше ни о чем не говорили. Спустя время Горазд придержал поводья, чтобы медленно отстать от князя и сотника. Поравнявшись с Чеславой, он посмотрел на воительницу — спокойную и невозмутимую, как скала посреди бушующего моря.

— К вечеру доберемся до черноводского княжества, — заговорил он, решив, что надо как-то начать, — так дозорные сказали.

— Я слыхала, — все так же безучастно кивнула Чеслава, смотря прямо перед собой. За спиной у нее висел колчан, полный стрел, а пристегнутый к седлу лук покачивался справа у бока.

Горазд залюбовался воительницей: выпрямленная спина, вздернутый к небу подбородок, чуть нахмуренные светлые брови и стянутые в тонкую нить губы. Сразу видно, не какая-то балаболка да вертихвостка, что токмо с лавки на лавку прыгать умеет!

— Звенислава Вышатовна сказывала, что черноводский князь Некраса Володимировича на дух не переносил. Ни на одно празднество никогда не звал, — слегка повернув в его сторону голову, сказала Чеслава.

Горазд едва в седле не подпрыгнул — до того не ожидал. Выбившаяся из тонкой косы прядь упала воительнице на лицо, и та завела ее за ухо. Проследив за ее движением, кметь с трудом вздохнул и едва вспомнил, о чем они говорили. Перед глазами так и стояла картина: вон от сам касается ее волос, ведет пальцами по щеке и виску, касается нежной кожи за ухом...

Он потряс головой и пожалел, что нет под рукой ведра с ледяной водой — разом бы охладился!

— Ярослав Мстиславич черноводскому князю тоже не больно-то доверяет, — сделав над собой усилие, заговорил Горазд и порадовался, что голос почти не дрожал. — Сказал сотнику Стемиду, что в тереме ночевать не станет.

К его удивлению, для Чеславы это словно и не было чем-то дивным. Словно иного она и не предполагала. Воительница в ответ на его слова лишь одобрительно покивала.

— Конечно, — сказала она. — От таких союзов добра не жди.

— Каких таких? — спросил Горазд, чувствуя себя подле нее несмышленым, глупым мальчишкой.

— На княжича Святополка многие, очень многие нынче озлоблены, — вместо прямого ответа отозвалась Чеслава. — Мыслят, что есть вина и у нашего князя.

— За брата-то он не в ответе, — приглушенным голосом, почти шепотом выдохнул Горазд. Разом сделалось ему холодно и неуютно, хотя еще мгновение назад было все ладно.

— Это ты людям скажи, у которых хазары, науськанные княжичем, землю, урожай да избы пожгли, — Чеслава с горечью покачала головой и нахмурилась пуще прежнего. — В черноводском княжестве Ярослава Мстиславича не ждут друзья.

Громко цокнув, она поджала губы, но, увидев, как пригорюнился Горазд, внезапно улыбнулась, а у того сердце в пятки ушло.

— Гляди веселее, княжий кметь. Ярослав Мстиславич не печалится, и нам негоже.

Все-таки улыбка превращала воительницу в невероятную красу, пусть и надвое у нее были рассечены губы. Горазд токмо глазами хлопал, любуясь Чеславой.

В тот день князь велел остановиться на ночлег, когда еще солнце толком не зашло. Не хотел въезжать в черноводский терем вечером, под покровом темноты, потому и пораньше приказал лагерь обустраивать. А поутру выдвинулись они в последний переход перед долгожданным отдыхом, и ровнехонько к полудню увидали с невысокого холма раскинувшийся в низине черноводский терем.

Горазду и еще дюжине кметей князь повелел ехать вместе с ним, а все оставшееся войско вместе с сотником Стемидом отправилось разбивать лагерь в сторонке от деревянного частокола, который окружал терем. После долгой, тяжелой дороги гридь да и сам князь выглядели измотанными. Грязная, покрытая толстенным слоем грязи одежда — у Горазда с плаща целые куски, бывало, откалывались. Давно нечесаные, немытые волосы; нестиранные рубахи. Лица у многих заострились, посуровели. Под уставшими глазами залегли темные, глубокие тени.