Она посмотрела вслед уходящей женщине: княгиня Доброгнева надела нынче свою самую красивую рогатую кику, с камнями да жемчугом, и одно из лучших платьев.

«Верно, ждут князя нынче», — подумала Звениславка и поспешила убраться из горницы. А то ведь княгиня не преминет проверить, исполняет ли строптивая девчонка ее наказы.

Поднявшись по всходу, она увидела двух теремных девок: одна ревела и утирала лицо, пытаясь переплести растрепанные косы, а другая ее утешала.

— Нечего было рот открывать, дуреха, — озабоченно причитала Забава. А вот первую, ревущую, Звениславка прежде не видела у них в тереме.

— Как тебя зовут, милая? — спросила она, остановившись подле девок. Забава стрельнула взглядом, но ничего не сказала.

— Устя, Устинья, госпожа, — всхлипнула девчонка. Совсем молоденькая, зим одиннадцать, не больше.

— Я тебе не госпожа, — улыбнулась Звениславка. — А ревешь чего?

— Дурная, потому и ревет, — сказала Забава и дернула за рукав Устинью, собравшуюся заговорить. — Идем уже, и так вон из-за тебя сколько тут простояли зря…

Забава утащила за собой девчонку, крепко держа ее за запястье. Звениславка молча поглядела им вслед. Стало быть, княгиня Доброгнева все же оттаскала кого-то за косы нынче утром.

Еще с вечера ей велели починить исподнее Рогнеды: собирали для княжны большое приданое. Звениславка вернулась в свою горницу, поглядела на высокую стопку одежи и, вздохнув, взялась за иглу. Следовало поспешить. Коли тетка спросит, а у нее не готово, реветь ей вечером, совсем как нынче молоденькой Усте.

Работа спорилась в ее руках, и время летело незаметно. Звениславка, перекинув за спину тяжелые светлые косы, негромко напевала себе под нос, чтобы шилось веселее:

— Ай, люли-люли-люли… люли-люли-люленьки…

Она радовалась, что княгиня не задала ей работу потяжелее, и нынче она не скребла терем вместе с девками да не таскала от колодца тяжелое коромысло. Обычно тетка зорко следила, чтобы она не задирала нос али не ставила себя вровень с Рогнедой, и потому частенько поручала ей то же, что и теремным девкам.

Звениславка была привычна к тяжелой, грязной работе, и ее руки знали, каково полоскать зимой в реке рубахи, но нынче княгиня то ли пощадила ее, то ли попросту забыла — виданое ли дело, к приезду князя терем готовить! Дядька, хоть и сам был князем, да не таким: земель, дружины да богатства куда меньше, и слово его не много значило на княжеском вече. А тот, с которым чаяли сватовства, князь Ярослав — был и сильнее, и богаче.

Хотя про князя Ярослава болтали разное, одно другого хлеще. Звениславка слышала, что говорят девки, и Рогнеда нет-нет да и кривилась, поджимала недовольно губы. Хоть и гордилась, хоть и задирала нос, что князь из самой Ладоги ее сватать будет, но порой вздыхала… князь князем, но ведь робичич он.

Звениславка мало что в том смыслила. Никто ей не объяснял, знамо дело, как, коли он родился робичичем, смог стать великим князем? Потому она и мыслила, что слухи о нем — лживые, злые наветы. Не может робичич быть князем!

Кладя стежок за стежком, Звениславка вздыхала. Коли был бы жив ее батюшка… Она едва помнила его; молодшего брата князя Некраса убили на поле боя, когда его дочери едва минуло три зимы. Мать Звениславки пережила мужа ненадолго, и она оказалась на попечении стрыя, дядьки по отцу. Ей говорили, что отец и мать хорошо жили, даже любили друг друга. Ее отец ушел из отчего дома, не привел жену в княжий терем, а выстроил им в городище избу. Теперь там с семьей живет воевода дядьки Некраса…

Громкий топот раздался за дверью, и сразу следом в горницу ввалились ее двухродные младшие братья, близнецы Ждан да Желан. По случаю приезда важных гостей мальчишек нарядили в праздничные рубахи с вышивкой по вороту, рукавам и подолу.

— Отец вам и подпоясаться дозволил? — с лукавой улыбкой спросила Звениславка, разглядывая на братьях кожаные пояса. По зимам они были еще малы, чтоб носить их. Мальчик надевал воинский пояс, лишь когда становился отроком.

— Дозволит, — беспечно махнул рукой старший — Ждан. Он откинул со лба темные, отцовские волосы, и спросил с любопытством:

— А ты пойдешь Рогнедкиного жениха встречать?

— Рогнеда оттаскает тебя за уши, если услышит, как ты ее называешь, — Звениславка покачала головой.

— Не оттаскает! — как и любой мальчишка его зим, Ждан не слушал никого из взрослых. Тем паче, он был княжичем, наследником отца. — Так пойдешь, Славка?

— Коли ваша матушка дозволит.

По правде, Доброгнева Желановна уже велела ей приготовить себе платье, «самое лучшее», да «космы пригладить» к вечеру. Стало быть, князь Некрас намеревался познакомить дорогого гостя со всей своей семьей, даже с пригретой сироткой.

— А ей батька велел, мы слыхали, — Желан подошел к ним и нетерпеливо дернул брата за рукав. — Пойдем уже, ништо пропустим еще…