– …Эрик к нам прибился в начале зимы. До войны его семья его жила поблизости, на соседней улице, отец работал в этих мастерских, потом его забрали на фронт, пропал, говорили, что убит. Мать Эрика эвакуировали в Германию, где-то там она потерялась, никаких известий от неё пока нет… Сергей понемногу учит мальчишку слесарному делу, тот смышлёный, многое уже знает, понимает. Поначалу ему, конечно, совсем трудно было: без языка, тощий, слабый…

Николай вспомнил, захохотал.

– Наш Серёга к Эрику сначала как-то брезгливо относился, через губу разговаривал, если чего нужно было тому объяснить. Давал ножовку по металлу, костыль железнодорожный, рельсовый, ставил немецкого пацана у верстака и приказывал пилить костыль. А сам уходил по работе, ну, по заводу, в другие цеха, если какие распоряжения от мастера имелись.

Мишка с грустью побродил вокруг своего станка, задумчиво посмотрел на высокий, чёрный, весь в копоти пожара, потолок цеха.

Нашёл в углу кусок какой-то тряпки, протёр ещё раз ключи, два простых резца, которые валялись в инструментальном шкафчике.

Включил станок, послушал его ровный шум.

Подвигал по станине заднюю бабку, покрутил пиноль, провёл вправо-влево суппортом. Аккуратно капнул на блестящий металл станка немного машинного масла из причудливой, с длиннющим носиком, жестяной маслёнки.

Посмотрел поверх других станков по всему цеху: работали всего десять человек.

Николай не забыл.

Справился со своим станком, сделал там что-то несложное, через полчаса подскочил к Мишке.

– Ну что, пошли в инструменталку?!

Одно название – инструменталка…

Мишка хорошо помнил, с каким почтением и опаской он каждый раз ходил получать инструмент на своём комбинате.

Там сначала нужно было заглянуть в окошечко, обязательно поздороваться со строгой тётенькой, правильно назвать необходимый инструмент, без запинки продиктовать для записи в журнал свой табельный номер и ждать. Тётенька никого никогда не пускала к себе в кладовую, молча выслушивала Мишку и неторопливо исчезала где-то за высокими металлическими полками. Когда же она возвращалась и приносила коробку с точно и правильными подобранными резцами, метчиками или свёрлами, то обязательно требовала пересчитать их и расписаться в журнале выдачи. После чего улыбалась…

А здесь…

Кладовщик, небритый мужик-инвалид, безрукий, в драной гимнастёрке и в прожжённом ватнике, не выпуская из зубов цигарку, пнул, двинул по полу, навстречу Мишке, деревянный ящик с разным инструментом.

– Выбирай чего нужно! Самое целое и ходовое наши заводские мужики уже давно по своим станкам порасстащили, по шкафчикам позапирали! Ежели что край как понадобится, то у них и спрашивай…

Николай укорил инвалида.

– Ты, Михалыч, не пугай так сильно человека! Михаил у нас человек новый, специалист ценный, столичный, так что…

– Ладно, учту.

Потом к Мишкиному станку подошёл мастер.

Улыбнулся, отметив наведённую чистоту рабочего места.

– Вот тебе, Михаил, чертежи и материал. Из круглого прутка нужно сделать валик, простенький такой, без резьбы пока, а из шестигранника нарежь штук десять длинных болтиков на десять, резьбу на них сделаешь метчиком, вот, держи, специально тебе метчики принёс, не потеряй! Давай, принимайся за работу…

Анатолий Васильевич не уходил, медлил, словно что-то позабыл сказать Мишке.

– …Ну, в общем, болтиков десять штук или сколько из этого прутка получится, сам посмотришь. Вот чертёжик.

Простым карандашом, на промасленной обёрточной бумаге.

Всё верно, с размерами, с резьбой.

Смешная подпись мастера…

Совсем незаметно, пока Мишка налаживал станок, потом сходил к наждаку, подточил там проходной резец и уже приноравливался крепить пруток, прошло время.

За спиной закричал, захохотал Николай.

– Перекур, работяга!

– Чего такое?

– Пора обедать! А то ты совсем всё позабыл! Работун напал, что ли?! Пошли быстрее в столовую, пока там самое вкусное не закончилось!

В знакомое небольшое зданьице по соседству с их цехом уже тянулись люди.

– А как же я…

– Не волнуйся, я тебя сегодня за мой счёт накормлю. Как получишь свои рабочие талоны, отдашь.

– Спасибо!

Такое же маленькое, незначительное помещение, правда, почище чем цех, потолок недавно выбеленный, стены невысоко крашеные масляной краской.

И пахло вкусно!

Очередь к раздаче шумела, стучали черпаками по котлам поварихи.

Если уж кому и положено было смеяться в рабочей толпе больше всех, то Николаю.

Он и смеялся, громко, не обидно ни для кого, всеми своими словами вызывая ответный смех и у серьёзных до поры мужиков, и у женщин в косыночках.

Николай веселился.

– Ну, что у нас сегодня на первое?! Ага, суп! Супчик жиденький, но питательный; будешь худенький, но внимательный!

Очередь захохотала.