– Твое настоящее имя, придурок, - говорит Брок.

– Это мое настоящее имя, сука.

– К черту, - говорит Брок и поворачивается ко мне.
– Ты берешь этого парня и Аарона. Я пойду с Вайоминг.

– Хрена лысого, - говорит Си Догг.
– Я не пойду ни с каким деревенщиной-расистом и белым богатеем.

– А ты разве не белый?
– спрашивает Брок.

– Мой отец был частично черным, йоу, - говорит он.
– Я, по крайней мере, на 10% черный.

Брок отмахивается от него и уходит, Вайоминг и Аарон следуют за ним. Я остался с белым парнем-гангстером.

– Пошли, - говорю я ему.

– Дерьмо, сука, - говорит парень, вышагивая за мной и покачивая головой взад-вперед.

Я шагаю по пустому торговому центру, призывая всех, кто откликнется. Паренек не помогает мне звать людей, просто идет позади меня в надвинутой набок кепке, бормоча себе под нос про 40-е, тупит и ругается сам с собой.

– Есть кто?
– раздается мой голос.

Ответа нет.

Пустота пугает, преследует. Торговый центр больше не является счастливым, живым местом. Его энергетика стала черной. В конце торгового центра мы находим человека, сидящего на скамейке у фонтана. Пожилой мужчина.

– Вы нас не слышали?
– спрашиваю я старика.

Он улыбается фонтану, не обращая на меня внимания.

Я встаю перед ним. Один глаз у него фальшивый, стеклянный, направленный не в ту сторону. Его улыбка неуютно велика, большие гнилые зубы, большие мохнатые брови. Он просто смотрит на воду.

– Что это с ним?
– спрашивает Си Догг.

Старик хихикает, как маленькая девочка, глядя на нас.

Рядом с ним несколько пакетов с покупками - все из магазина "Сказочная принцесса".

– Моя жена умерла здесь несколько лет назад, - говорит старик.
– Прямо на том месте, где я сижу. Она смеялась, когда умирала. Я иногда вижу ее в воде. Она просто смеется.

– А кто-нибудь еще здесь есть?
– спрашиваю я.

– Мне нужно купить зубную пасту со вкусом русалки, - говорит он.

Белый парень пожимает плечами.

Старик покачивается на своем месте.

– Я хочу подушку из мороженого.

В торговом центре включается переговорное устройство. Голос Брока: "Всем, кто находится в торговом центре, просьба собраться в фуд-корте. Если вы меня слышите, значит, вы не одни".

Он повторяет это и затем кладет трубку.

– Нам нужно в фуд-корт, - говорю я старику.

Он снова вернулся в свой мир. Смотрит на фонтан, нахмурив брови, на его лице - БОЛЬШАЯ улыбка.

– Давай просто оставим его, йоу, - говорит парень.

– Помоги мне, - говорю я, поднимая старика на ноги.

Нам практически приходится тащить его через весь торговый центр. Его лицо по-прежнему застыло в безумном выражении, ноги - как негнущиеся доски.

В фуд-корте: два новых лица. Тучная женщина средних лет и чернокожий парень - чуть моложе меня, наверное, лет двадцати, но одетый как панк-рокер-подросток. Синие дреды, разбитые очки, пирсинг, скейтборд.

Тучная женщина о чем-то говорит, но ее никто не слушает. В каждом втором предложении звучит слово "Иисус". Чернокожий парень выглядит спокойным, не озабоченным и в то же время заинтересованным ситуацией.

– Наверное, нам как-то промыли мозги, - говорит чернокожий парень.
– Как будто мы подопытные кролики для какого-то эксперимента с подсознательной рекламой.

Белый гангстер обрадовался, увидев здесь настоящего живого чернокожего. Он говорит:

– Вассап, братан, - и садится рядом с ним, как будто это его старый друг детства. Черный скейтер просто игнорирует его.

Следом за нами приходят две молодые девушки. Они не вместе, но приехали одновременно.

– Чеееееерт!
– кричит Си-догг одной из них: гавайская девушка с платиновыми светлыми волосами, в обтягивающей майке и розовых шортах. Она, должно быть, только что окончила школу. Обычная богатая чирлидерша. Она занята разговором по мобильному телефону с кем-то о вечеринке, которую пропустила на выходных, садится рядом с нами, но даже не смотрит в нашу сторону. Только одна сумка с покупками у нее на плече.

Я узнаю другую девушку. Это та самая ведьмочка-гот, которая была со мной в туалете прошлой ночью. Примерно студенческого возраста, на руках татуировки в виде стрекоз. Она вся в пыли и грязи, наверное, от ползания по потолку. Она тоже ничего не говорит, только прикуривает сигарету и выдыхает через плечо.

Мы ждем других, но никто не приходит.

– Наверное, больше никого нет, - говорю я.

– Согласен, - говорит Брок.
– Только мы вдесятером.