Пластиковые контейнеры с зеленым салатом, а особенно с резаными фруктами притягивали взгляд девушки. Дома они всегда покупали целые яблоки, апельсины, бананы… А тут, уже очищенные и порезанные на удобные для еды кусочки ананаса и манго, а еще набор ягод: клубника, малина и голубика. Выглядело все это очень аппетитно.

Когда с основной едой было покончено, и пара перешла к десерту, Вика попросила:

— Расскажи немного о себе, про свою семью. А то я уже все, что можно, рассказала, а о тебе ничего не знаю. Только то, что ты байкер-осветитель и у тебя есть друг Федя.

Матвей засмеялся и начал повесть о своей биографии:

— Родился я ровно в двухтысячном. В Сергиевом Посаде, это северо-восточное Подмосковье. Там большой храмовый комплекс — Троице-Сергиева лавра…

— Я про такое слышала, — перебила его Вика.

— Я тебя туда свожу на экскурсию, — сказал Матвей и продолжил, — там окончил девять классов, в основном на тройки и четверки, выучился в каблухе на электрика, а потом перебрались с приятелем в Москву. Мотоциклы мне всегда нравились, первый мопед еще в тринадцать лет мне родители подарили. Старенький, местами побитый — но мой! Я тогда такой счастливый был. Потом с пацанами в гаражах сами гайки крутили, технику из лома собирали. Как-то скорешились с московскими байкерами… Среди ребят много тех, кто в осветителях работают, пристроили на один проект по дружбе. Вот уже пять лет на площадке работаю. Женат не был, детей нет. Вот и вся биография.

— Но какие-то отношения все же были? — заинтересованно спросила Вика.

Этот вопрос ее очень волновал. Обжегшись с кобелем Курагиным, она боялась снова нарваться на изменщика. Матвей хитро глянул на девушку и прошептал:

— Да, я в шкафу гарем наложниц прячу!

— Да ну тебя, — Вика со смехом кинула в парня мятой оберткой от шоколадки, — я же тебя серьезно спрашиваю.

— Ну, если серьезно, то были. С одной девушкой даже два года вместе прожили, но потом к ней на крутой тачке подкатил один мажорик, и она укатила вдаль.

— Бедненький, — Вика участливо погладила парня по руке, — ты сильно страдал?

— Сначала да, но больше злился. Я так понял, ей со мной было удобно жить. Квартиру-то я на свои деньги снимал, и жили мы на мою зарплату. А свои деньги она тратила только на себя. Но для меня это норма, я считаю, что мужчина должен обеспечивать семью. А оказалось, что она ждала кого-то побогаче. Вот и все.

— А ты ее потом видел?

— Через полгода мажорик ее бросил — надоела она ему. Так еще и на наркоту подсадил. А тут она притопала и говорит: «Прости меня, я своего счастья не видела. Ты у меня единственный. Дай немного денег, мне на дозу надо…»

— И что ты сделал?

— Послал ее, и дверь захлопнул.

— Но, если она действительно нуждалась в помощи? — Вика не знала, как расценивать такой поступок Матвея: то ли гордость и чувство собственного достоинства, то ли жестокость и равнодушие.

Парень спокойно проговорил:

— За помощью пусть к своим барыгам топает… Если бы она была моей женщиной, и с ней случилась беда: паралич, ноги переломала или еще что страшное. То лично бы заботился — памперсы менял, мыл и с ложечки кормил. И сиделку бы нанял, пока я на работе. А эта свой выбор сама сделала, она нашу любовь предала.

— И Курагин меня предал, — вздохнула Вика, глядя на уток, ныряющих в пруд возле самого берега.

Птицы вертикально втыкались головами в воду и на поверхности смешно торчали их хвостики и розовые, и черные лапки.

— Курагин вообще — тот еще персонаж, — отмахнулся Матвей, — такого к приличным девушкам вообще подпускать нельзя. Они для него всего лишь добыча…

Солнце клонилось к закату, людей в парке становилось все меньше и меньше, аллеи пустели. Вика и Матвей пересаживались все ближе друг к другу. Последние полчаса пикника они просто целовались, скрытые ветвями раскидистой ивы.

Съемочные дни шли один за другим. Павильонные съемки периодически разбавлялись натурными сменами, а пару раз работали и по ночам, когда дело по сюжету происходило на темных улицах.

Ночи летом совсем короткие, и за несколько часов нужно успеть многое отснять. Вике киношная жизнь нравилась. Свои отношения с Матвеем они не скрывали. Прилюдно, конечно, не целовались, соблюдая приличия, но вся группа уже знала, что Вика — девушка Матвея.

После двухнедельного перерыва на площадку вернулся Владлен Курагин. Холеный, ухоженный и без намека на пережитые побои. Ребята из съемочной группы его приветствовали, сочувственно жали руку, говоря, что видели, как его отметелил тот мужик… И выражали радость, что подлюгу Ингу удалось вывести на чистую воду до свадьбы, а не после похода в ЗАГС. А то растил бы Владлен бастарда какого-то вахтовика.

Курагин благодарил за моральную поддержку и участие. Многие за эти две недели писали ему в личку и желали скорейшего выздоровления… Кроме гримеров, Марины и Матвея.

Вика ожидала возвращения актера с некоторым трепетом. Не любовным и романтическим, а скорее наоборот. Она переживала, что он начнет вновь к ней лезть, кричать… И она снова будет в страхе замирать, послушно кивая головой.

Когда Курагин вошел в гримерку Ольги с Никой не было, они работали в павильоне, а Вика наводила порядок на столах. Они только закончили делать грим сразу пятерым актерам и весь рабочий инвентарь: кисти, спонжи, палетки и карандаши с расческами, были разбросаны.